Фальшивка для тёмного мага
Шрифт:
Экипаж трогается.
— Ариэль.
— Да, госпожа?
Я морщусь, но сменить манеру обращения не предлагаю. Пока.
— Почему маги из людей обычно пользуются чистой энергией и отказываются от мощи, которую им может дать Свет или Тьма?
У Ариэля такое выражение лица становится, как будто я не вопрос задала, а заставила раскусить лимон самый кислый из возможных.
— Потому что у людей от рождения нет предрасположенности ни к Свету, ни к Тьме, в отличии от тех же эльфов. Среди моих предков были и тёмные эльфы, и сильфы.
Хм… По-моему, он увиливает, да?
Я растягиваю губы в неискренней улыбке:
— Ариэль, ответ неполный. О чём именно ты пытаешься умолчать?
Он вздрагивает, обжигает меня ненавидящим взглядом, но сопротивляться не может:
— Чистокровных людей Свет и Тьма разрушают, кого-то быстрее, кого-то медленнее. Госпожа Черис, насколько я слышал, изначально с головой не дружила, нормальный человек не сделает с собой того, что сделала она. Тьма усугубила. Я хотел умолчать, госпожа, что вас, как чистокровного человека, да ещё и не мага, Тьма уничтожит… очень быстро, причём не только разрушит ваше сознание, но и в конце концов убьёт.
Что?!
Я отказываюсь верить!
Вскочив, я сжимаю кулаки. Ариэль усмехается, но без прежней злости, без злорадства и даже с толикой сочувствия. И это значит… что всё очень плохо. Я обессиленно падаю на сиденье, закрываю глаза. Может, проблемы с памятью о моём здешнем прошлом возникли, потому что Тьма сожрала воспоминания? Проела в моём сознании дыру? Спасибо, что личность не затронула… Не затронула? Разве сейчас, когда я вскочила, я не повторила Черис? Или я нормально отреагировала для человека, узнавшего, что смертельно болен?
Я сжимаю виски, будто можно выдавить услышанное обратно, прочь из головы, но… прятаться от проблем не мой стиль.
Медленно открыв глаза, я встречаюсь взглядом с Ариэлем:
— Сколько времени у меня осталось?
— Не знаю. Мало. От недели до месяца.
— То есть тебя можно поздравить со скорым вдовством? — переспрашиваю я.
Хочу домой… К ноутбуку, к треснувшей чашке, к фото обнимающихся на фоне “Либерона” Светы и Миши, всё равно бы у нас с ним не сложилось.
Похлопав ресницами, я прогоняю вставшую в глазах влагу. Реветь я не буду. Не при Ариэле. Ночью в подушку… Когда уже этот проклятый день закончится? Почему он просто не может оборваться, как слишком затянувшийся страшный сон?
— Поздравьте, госпожа, — откликается Ариэль.
Неужели не мог ответить что-нибудь другое? Хотя… для него избавиться от меня только в радость.
— И что, совсем ничего нельзя сделать? Очиститься как-нибудь? — я отказываюсь мириться с неизбежностью.
Ариэль морщится:
— Насколько мне известно, никакого способа нет. Если бы он был, его бы применяли. Верно?
Логично.
Я тяжело вздыхаю.
Неделя… Он сказал, что от недели до месяца. Значит, у меня есть пара дней, чтобы позаботиться о родителях, о Лизи. Тревожнее всего за сестрёнку.
Экипаж замедляется.
— Ты пойдёшь со мной? — уточняю я.
— Не стоит. Уверен, Черис набросится на вас с криком. Постарайтесь сразу же отдать ей подарок.
Звучит сомнительно.
— Я не смогу солгать ей о происхождении подарка. Госпоже Черис достаточно приказать, и я расскажу ей о похищении, о браке, обо всём.
Ариэль позволяет себе снисходительную усмешку:
— Госпожа, просто доверьтесь мне.
По-своему он прав, сейчас тот случай, когда неведение — благо.
Я согласно киваю.
Дверца поднимается, взгляду открывается заросший участок сада, пруд. И издали слышен крик Черис:
— Ищите лучше! Найдите её!
— Быстрее, госпожа, — усмехается Ариэль.
Надо мной смеётся? Я ведь тоже на поводке, как и он… Я резко оборачиваюсь и насмешки не вижу, только нетерпеливое предвкушение. Ариэль вопросительно выгибает бровь. Качнув головой, я отворачиваюсь и по едва просматривающейся тропке через кусты выбираюсь в ухоженную часть сада.
Флакон холодит пальцы. Руки буквально замерзают, будто я держу не стекло с декоктом, а лёд. После купания в пруду, несмотря на то, что согрелась и больше не мёрзну, нет даже намёка на насморк или простуду, пробирающий холод от флакона чувствуется особенно остро.
Оказавшись на широкой аллее, я почти сразу же попадаю на глаза слугам.
Кто-то громко сообщает, что я найдена.
— Сюда, немедленно! — Черис выкрикивает приказ безадресно, но поводок на шее не только сжимается, но и ощутимо тянет. Спасибо, что не рванула.
Прибавив шагу, я последние метры преодолеваю почти бегом.
Черс стоит на верхней ступени крыльца и смотрит на меня сверху вниз. Исходящая от неё злоба настолько густая, что кажется осязаемой. Черис… пугает меня одним своим видом, но я усилием воли давлю страх и заставляю себя приблизиться вплотную.
Флакончик почти обмораживает ладонь.
Я взбегаю по лестнице.
Ударит?
Взгляд многообещающий, но Черис косится на толпящихся слуг. Похоже, при них устраивать сцены она воздержится. По крайней мере пока. До решения Совета? Не важно. Сейчас Черис прикажет мне следовать за ней и за закрытыми дверями…
— Тётушка! — восклицаю я и леплю на лицо самую придурошную улыбку, какую только получается изобразить. — Мне жаль, что я заставила вас волноваться. Но посмотрите, что у меня есть!
Ни слова лжи — мне жаль, потому что её волнение грозит мне побоями.
Я вытягиваю руки и чуть ли не в нос ей упираю флакончик.
Черис отшатывается:
— Что это? — морщится она.
Я угадала — переключается она быстро. Ярость сменяется интересом и недоумением. Видимо, подобные флакончики на дороге не валяются.
— Не знаю, — снова правда.
Я держу флакон слишком близко к её лицу, Черис явно неудобно, и она, видимо, решив, что я нашла его где-то в саду, не чувствуя подвоха, осторожно забирает его у меня двумя пальцами.