Фальшивое зеркало
Шрифт:
Как бы то ни было, без командира атака не получилась. Ни Бирачии ни Коссинза не сумели своими отрядами выбить защитников станции с их позиций. Они тяжело переживали потерю своего авангарда во главе с храбрецом унифером Раньи, но ничего не могли сделать, чтобы их выручить. Они отступили к окружавшим комплекс холмам и запросили новых инструкций от регионального командования. Наступило затишье. Спустя две недели колонна бронированных, тяжеловооруженных боевых машин прорвалась в комплекс. По пути из столицы Улалуабла, Усилаи, она подверглась нескольким слабым, разрозненным атакам противника. Офицеры – земляне и массуды,
Офицер-землянин, с которым Раньи столкнулся той дождливой ночью при столь запутанных обстоятельствах много дней назад, не мог удержаться от того, чтобы не обратиться к нему с последним вопросом.
– Слушай, я не знаю, кто ты и что ты, и правду ли ты говоришь или врешь, – обратился он к Раньи, который вместе со своими спутниками уже готовился к посадке в машины. – Но если ты землянин под этой окаменевшей оболочкой, то как же все это с тобой случилось?
Раньи бросил на него беспомощный взгляд:
– Я же говорил. Амплитур…
Офицер печально кивнул головой.
– Ну ладно, дело прошлое. – Его голос дрогнул. – Знаешь, я тебя попрошу кое о чем. Мы друг друга не знаем, ты мне ничего не должен, но все-таки, когда у тебя все разрешится, дай мне знать, что получилось. Как один любознательный примат другому, ладно?
– Попытаюсь, – они пожали друг другу руки на прощание. Чисто земной жест. И наконец-то Раньи воспринял его легко и естественно. Те из солдат Раньи, которые еще сохраняли лояльность Амплитуру, не могли скрыть своего отвращения.
На обратном пути конвой почти не подвергался атакам. Военачальники криголитов и ашреганов решили экономить живую силу и боеприпасы и не тратить их попусту. Конечно, если бы они знали, что в составе конвоя в столицу следуют Раньи и его подчиненные, они, наверное, попытались бы сделать все, чтобы остановить его и выручить своих. Впрочем, к тому времени наверху все уже было решено: авангардная группа пала смертью храбрых при попытке штурма вражеского опорного пункта; соответствующие извещения были разосланы родственникам и друзьям. Солдаты Раньи, ранее никогда не видевшие землян вблизи, теперь волей-неволей вынуждены были признать поразительное сходство их стражей с ними самими. Земляне из состава конвоя испытывали приблизительно то же самое. Сомнения, удивление, чувство какой-то общности – это было и у тех, и у других. Но, при всем при этом, с обеих сторон солдаты отдавали себе отчет в том, что физическое сходство или различие – это не главное из того, что делает другого врагом или другом. Важнее было, во что ты веришь и как ты мыслишь – а здесь пропасть была еще глубокой. Пленные по своему облику и реакциям оставались чистой воды ашреганами – только об их загадочном командире этого, пожалуй, уже нельзя было сказать. Война, бушевавшая в стране, никак не сказалась на внешнем виде ее столицы. В лучах мягкого осеннего солнца Усилаи бурлила весельем улиц и фонтанов, утопала в цветах и золоте листвы. Само понятие войны на фоне этот уютного благополучия казалось какой-то пеленой, непристойной выдумкой.
Власти Вейса решили не вмешиваться в проблемы, касающиеся доставленной в город особой группы военнопленных, предоставив заниматься этим
Пока же надо сделать все, чтобы Турмаст, Веенн и остальные его товарищи, наконец, прозрели. Потом они могут вернуться на родину и, зная истину, будут потихоньку распространять ее среди родных и знакомых. Другого пути нет. Главное – сохранить все в полнейшей тайне. Раньи теперь достаточно знал, что представляют собой Учителя, и вполне мог представить себе, как они – тихо и печально – прекратят свой неудачный эксперимент, просто-напросто ликвидировав те несколько тысяч его участников, над которыми они еще обладают властью.
Пленным предложили наблюдать за операцией через специальные мониторы, однако Турмаст и остальные не хотели об этом и слышать. Они настаивали на том, что должны видеть все своими глазами. Хотя что они там могли увидеть? Ведь никаких видимых разрезов, никаких скальпелей не будет. Тем не менее они добились своего. Им всем дали белые халаты и пропустили в операционную. Она была большая, безупречно чистая, элегантная – как все на Вейсе. Те инструменты, которые существовали как видимые материальные объекты, по дизайну напоминали цветы. Вид их не отпугивал, а скорее успокаивал.
Раньи был с братом в предоперационной палате. Операция предстояла Сагио, но именно он успокаивал брата, а не наоборот.
– Ну что ты, Раньи. Если то, что ты говоришь, правда, то мне не о чем беспокоиться.
– Да нет, это все-таки сложная операция, – Раньи не мог скрыть тревоги в своем взгляде. – Хотя они просто перерезают нейроны, а саму капсулу не удаляют.
– Слушай, ну тебе это все уже сделали, и ты вроде не больше псих, чем обычно, – Сагио напряженно улыбнулся. – Так что я готов.
– Я буду там все время. И весь наш отряд.
– Ну и прекрасно, – тень страха промелькнула на лице юноши. Он быстро справился с этой секундной слабостью. – Смотри, чтобы они у меня не вырезали что-нибудь лишнего.
Подошел о’о’йан со стаканом анестезирующей жидкости. Спустя пять минут два маленьких санитара-рептилии повезли тележку с уже впавшим в забытье Сагио в операционную.
Переговаривавшиеся свидетели операции замолкли при их появлении. Тележка была установлена на нужном месте, воздушные захваты жестко зафиксировали голову. О’о’йан отошел в сторону. В дверях застыли конвоиры-массуды.
Двое гивистамов заняли свои места у операционного пульта. Рядом с ними встал хирург-программист, землянин, специально подготовленный для условий Улалуабла. Раньи подозрительно оглядел их, подошел к ним и положил руку на приборную панель.
– Подождите-ка. А где Первый-по-Хирургии?
Гивистам, который был ближе к нему, как-то глуповато захлопал глазами.
– Я Второй-по-Хирургии есть. Первый-по-Хирургии, о котором спрашиваете вы, не в состоянии прибыть есть. Пространство и время исключают это, да?