Фальшивомонетчики. Экономическая диверсия нацистской Германии. Операция «Бернхард» 1941-1945
Шрифт:
Еще один инцидент с гораздо более серьезными последствиями произошел в Греции. Рапорт о торговле фальшивыми фунтами стерлингов попал в руки самого министра экономики Германии Вальтера Функа. В ярости Функ вызвал Шелленберга к себе. Для чего, кричал он, его министерство с большим трудом пытается постоянно соблюдать баланс в операциях с валютой в немецкой экономической зоне Европы, если VI управление намерено наводнить рынок фальшивками и тем самым подорвать так тщательно оберегаемое равновесие? Он требовал официально гарантировать, что внутри германской экономической зоны больше не будут циркулировать фальшивые фунты стерлингов. Если он не получит таких гарантий, то лично отправится к фюреру и официально попросит его прекратить операцию. Шелленберг, конечно, поспешил дать требуемые гарантии.
28 мая 1942
Смерть Гейдриха помогла Шелленбергу продвинуться по служебной лестнице. Он возглавил VI управление РСХА. Вскоре он направил Хольтену тайное послание, в котором интересовался, не желает ли тот вернуться к прежнему месту службы. Доктор Хольтен оказался перед трудным выбором. С одной стороны, у него не было никакого желания продолжать жизнь солдата, и еще меньше ему хотелось участвовать в партизанской войне в горах. Вместе с тем он отлично помнил, что в VI управлении он пользовался скверной репутацией «оппозиционера» и служба там не доставляла ему ничего, кроме проблем. Для того чтобы решить эту дилемму, Хольтен поставил два условия для своего возвращения, о чем и сообщил в письме новому шефу: во-первых, он хотел бы быть просто прикомандированным к работе в разведке, и в случае неприятностей его должен был судить военный суд, а не суд СС. И во-вторых, он хотел бы отвечать за свой прежний регион, а именно Балканский полуостров и Ватикан. Так Хольтен, очевидно, пытался ответить на предъявленные ему обвинения в «порочащих связях». Кроме того (скорее всего), этот человек не оставлял надежды добиться желанного мира.
Пока Хольтен дожидался ответа Шелленберга, неожиданно был арестован Швенд. В начале войны, очевидно рассчитывая расширить сферу деловой деятельности за рубежом, Швенд начал работать на один из филиалов военной разведки со штаб-квартирой в Мюнхене. Сначала он посчитал для себя полезным контролировать незаконный оборот валюты в странах оси. Но вскоре постоянная жажда сенсаций и приключений сыграла с ним злую шутку.
Понадеявшись на то, что сумеет совершить нечто выдающееся в одиночку, так, чтобы потом не пришлось ни с кем делить лавры, Швенд увидел свой шанс в одном из друзей, настроенном пробритански генеральном консуле Мексики в Загребе (Хорватия). Швенд осторожно поговорил с этим человеком и понял, что он является бесценным кладезем информации. Какое-то время Швенд тщательно опекал своего друга, а потом предложил ему нечто сенсационное: подробные планы создания в Германии новых подводных лодок. В своих замыслах Швенд намеревался обмануть англичан, которым он будет поставлять документы через представителя Мексики. Но этот остроумный замысел сразу же пошел вкривь и вкось. Агенты немецкой контрразведки узнали о предполагаемой сделке, выяснили, сделав необходимые запросы, что Швенд действовал, не имея на то официального разрешения, и арестовали его. По подозрению в шпионаже Швенд был экстрадирован из Италии и помещен в тюрьму в Клагенфурте с реальной перспективой отправиться оттуда в концлагерь. Швенд ясно сознавал это и поэтому настойчиво бомбардировал своих руководителей в Мюнхене и всех, кого мог, просьбами об освобождении. Но все они оставались безрезультатными. Швенд мог бы провести оставшиеся до конца войны дни в заключении, если бы не Фребен. Фребен был настолько убежден в лояльности Швенда после того, как они вместе работали с фальшивыми купюрами в интересах разведки, что совершил поступок, аналога которому, возможно, не было в истории шпионажа. Он добился освобождения Швенда при условии, что тот порвет все связи с военной разведкой и полностью посвятит себя и все свои таланты работе над операцией «Бернхард» в интересах VI управления. Перед тем как отправить Швенда назад в Аббацию, к жене, детям и иностранным партнерам, ему объявили, что отныне главным торговцем фальшивыми деньгами станет он, поскольку Фребену необходимо дать возможность сосредоточиться на других делах. Каких именно делах, Швенду не уточнили, да он и не склонен был это обсуждать.
Примерно в это же время Хольтен с большим запозданием получил ответ от Шелленберга. Тот писал, что был готов принять условия своего коллеги, но неожиданно этому воспротивился руководитель гестапо Мюллер. Для того чтобы преодолеть его сопротивление, как полагал Шелленберг, потребуется еще немного времени. Однако Хольтен, зная, каким мощным противником был Мюллер, мысленно попрощался с надеждами снова начать гражданскую жизнь.
Работа Крюгера продвинулась настолько далеко, что ему понадобились дополнительные площади. Специально для его людей в лагере Заксенхаузен был построен новый блок № 19, который настолько отличался от остальных зданий, что представлял собой как бы отдельный лагерь в лагере. Блок № 19 был окружен деревянным забором высотой более двух метров и обнесен двойным кольцом колючей проволоки. Будущие обитатели барака не были простыми заключенными: туда специально отбирали тех, кто обладал необычными навыками в области изучения состава, гравировки и печати банкнотов, а также банковского дела за рубежом. В обстановке строжайшей секретности Крюгер сумел собрать их из других концлагерей и поселить в новом строении. О том, чем именно занимаются заключенные блока № 19, было известно всего одному или двум старшим офицерам лагеря.
Двумя днями позже молодой обер-лейтенант Вернер Хартман, бывший школьный учитель, прибыл в казармы Штифт в Вене, где попросил караульного доложить о своем приезде. К его удивлению, часовой, козырнув, поприветствовал его. Хартман ответил на приветствие. Через несколько минут он уже разговаривал с майором Рейнгардом, державшим в руках объемистую папку с документами.
— Как я понял, вы говорите на сербскохорватском?
— Так точно, господин майор.
— Где вы изучали язык?
— Я пошел в школу в Белграде. Мой отец шесть лет работал там инженером.
— Понял. Во время учебы вы прошли специальную подготовку офицера разведки. Зачем?
— Этот предмет был мне интересен.
Майор ненадолго замолчал, посмотрел на вновь прибывшего коллегу тяжелым взглядом и, наконец, объявил:
— Тогда вам, вероятно, будет приятно слышать, что вас направили на службу в военную разведку.
Хартман не знал, что ответить, а тем временем майор продолжал:
— Вам предстоит нечто особенное, поскольку вы знаете этот язык. — Потом майор снова заглянул в папку и проговорил: — Вы будете прикомандированы к службе безопасности для выполнения специального задания.
— Служба безопасности? — переспросил Хартман. — Но это же СС, не так ли? Пожалуйста, господин майор…
— Здесь соответствующий приказ, — отрезал майор, прежде чем Хартман успел что-то возразить. — А здесь ваши документы. Поступите в распоряжение штурмбаннфюрера СС Клейна из штаба службы безопасности в Южной Европе на Принц-Ойген-штрассе.
В штабе СД Хартман мало что понял о своем новом назначении. Клейна не было на месте, но кто-то взялся заменить его. Этот человек проговорил:
— Лейтенант Хартман, мы вас давно ждем. Вы направляетесь в распоряжение оберштурмфюрера Вилли Фребена, который сейчас находится в гостинице «Империал».
Смущенный Хартман только и сумел, что промолвить:
— Вы в этом уверены?
— Да, это абсолютно точно, — безапелляционно заявил новый знакомый.
В гостинице Хартману предложили подняться наверх, в номер Фребена. Он постучал и, получив разрешение, вошел. Лейтенант увидел мужчину в белом махровом халате, склонившегося над разложенной на полу большой картой. Мужчина встал, пожал лейтенанту руку и, широко улыбнувшись, представился:
— Фребен. Приятно познакомиться с вами, Хартман. Прошу извинить меня за внешний вид.
Еще более смутившись, Хартман протянул свои документы. Даже не взглянув на них, Фребен швырнул всю пачку на стол.
— Проходите и садитесь. Хотите что-нибудь выпить?
— Чай, пожалуйста.
Фребен расхохотался:
— Здесь, знаете ли, вам не ваша женская школа. Что предпочитаете: шампанское или сухое белое вино?
— Тогда пусть будет шампанское.
Сослуживцы поставили выпивку на карту Югославии, страны, которая, как пояснил Фребен, теперь станет объектом интересов Хартмана. Потом Фребен спросил: