Фальшивый джокер
Шрифт:
Которая часто говорила, что жалеет, что правила не позволяют любовь между ними. Хотя пару раз проскакивало что-то, но не понятое Салликом. Который сейчас продолжительно блеснул знаниями под рёв мотоцикла и свист ветра, но и включив связь между шлемами, чтобы орать тише и всё-таки слышать:
– Приблизительно так! Дюйм, 2,5 сантиметра. Фут, 12 дюймов или 30 сантиметров. Ярд, 90. Верста, на суше, 900 метров. Лига, 4 версты или 3600 метров. Фунт, 16 унций или 400 грамм. Пуд, 40 фунтов или 16 килограмм. Кварта, это два с половиной объёмных фунта и одна десятая ведра, 1 литр! Пинта, 0,5 литра… – Саллик долго перечислял единицы измерения, закончил малыми весовыми. – Для драгоценных камней и золота, которые столяру не нужны, карат и золотник, 0,2
– Не только сплавов, – весело поправила Жалла. – То что мы перевели как мифрил, кристаллин, адамантин, ртутин и водин, это не сплавы, это магические вещества! И для всех есть «анти». Относительно легко разрушающие их, но ничто другое, а то жить скучно!
– Что-то больно точно подходят меры всего, – озвучил давно замеченное герой.
– Ну, во-первых, это изрядно округлено, нам не торговать между мирами. А во-вторых, связи между мирами теснее, чем ты думаешь. Ой! И я думаю, – прокричала Жалла, перевела тему, сболтнув лишнее – Давай деньги! Это тебе нужнее!
– Золото немного дороже нашего, моего, правители пылесосят. Можно считать 5000 моих рублей за грамм монетного золотого сплава, но еда стоит дешевле. Серебро дешёвое, от 50 до 200 грамм за грамм золота в зависимости от войн и расходов на боевые сплавы, и от религий с их расходами на храмовую утварь, гонги и колокола. Имя деньгам, легион. Основные. Золотой, если не уточнено, или империал, 20 грамм, отличная месячная зарплата, доход наёмника, мастера и книжника, сто тыщь рублей. Если конечно не как мы шиковать. Такие талантами меряют, 400 грамм золота, или два ляма деревянных, цена совсем так себе боевого коня или недорогого раба или рабыни не для любви в основном. Червонец или дублон, 10 грамм. Зарплата подмастерья. Крона, 5 грамм, часто зубчатая корона изображена, маленькая зарплата, на 25 килорублей не разгуляешься, но чернорабочие и батраки и семьи содержат, даже жёны не работают по найму, ибо харчи дешёвые. Динар, 2,5 грамма, есть проклятье: "да шоб ты жил на динар в месяц". Сребреники не один к ста. Но можно и так условно принять. И считать по 50 рублей за грамм. Рупь, 10 грамм, 500 рублей, отличный ужин в трактире с вином на одного или ночлег в крохотном номере, или шлюха. Драхма, 5 грамм, отличный обед для землекопа с пивом, или койка на ночь, а на такую шлюху надо много водки. Мне нравится твой юмор! Гривенник, 2 грамма, можно пожрать, шлюху только пощупать. Дальше сплавы четверти серебра и трёх четвертей меди. Серые монетки, шибуичи сплав у нас называется, япона сплава. Таньга, 1 грамм серебра, 50 рублей. Грош, 0,4 грамма и 20 рублей. Полгроша, 0,2 грамма и 10 рэ.
– Молодец, – похвалила Жалла и вздохнула.
Оставили мотоцикл на полянке в лесу – заберут. Да и вилла пустой стоять не будет. Сняли комбинезоны, повесили оружие. Прошли на поляну. Даже как-то банально. Просто мерцает круглый портал, метра два с половиной диаметром. Спиралью закручивается внутрь. Тот могучий гений магии, который это смастерил, где-то застенчиво прячется, а может артефакт поработал. Жалла на вопрос только буркнула чуть раздражённо:
– А я знаю? Мне сказали место и время. Ну всё. Прощай. То есть пока. До скорого. Входишь в Пунгет. Сразу быстро идёшь на восток. Время и сезон как и здесь, да вообще Бангет копия Пунгета. Хотя для тебя Пунгет копия Бангета. Но ты выйдешь не на этой же широте и долготе. Может будет пара часов разницы, южнее и теплее, но там вообще теплее, хотя это к северам относится.
Обняла Саллика, отстранила. Отошла. Саллик шагнул в портал и вышел на поляне. Один. Но так и должно быть. Осеннее солнце как будто немного повыше. Похоже, что и более влажно, чем на югах Земли. Ну и примерно тот же полдень.
Поправил оба своих кинжала на ремне, один длинный, клинок в тот самый фут с дюймом, грубоватый, из голубоватой стали, но ничего ценного и крутого, второй всей длины столько же, да и вообще больше нож бытовой, но толстый и с небольшой крестовой гардой.
Улыбнулся над штанами из серой холстины и такой же рубахой навыпуск, под ремнём. Ну хоть ботинки приличные, кожаные, высокие, довольно мягкие, на шнурках и классных быстрых застёжках как у горнолыжных, изысканно красно-коричневые, но не берцы, а с тонкой подошвой.
Взъерошил волосы, чтобы хоть немного подальше от дорогой стрижки. Пошагал на восток, через луга и рощи, по вскоре встреченной тропинке, а потом и дорожке.
Через полчаса укрылся под деревом, издалека заметив двух, нет, не драконов, а птеродактилей каких-то, летевших над лесом. Потом услышал пару отдалённых взрывов. А через час бодрой ходьбы, обойдя подальше две деревни с убогими домиками, поля и пастбища, вошёл в небольшой городок за полуразвалившейся низкой кирпичной стеной. Попробовал войти. Подскакали два всадника, один прорычал что-то на местном наречии, сплюнул, повторил на белкском, общем для группы младших рас:
– Кто такой? Откуда? Куда?
– Меня зовут Саллик. Подмастерье столяра. Иду из города Жебуркан в город Гантаскан, – сказал фактически всю легенду Саллик и даже поклонился немного.
– Ещё один! И тоже даже кланяться не умеет! – заржал второй конник. – А что, в Жебуркане доски закончились, а в Гантаскане стулья? А к нам за гвоздями завернул с тракта? Ну давай, ври, какой храм в селе, в котором ты ночевал?
– Я не в храме ночевал, – постарался быстро найти хоть какой-то ответ Саллик.
Но его уже не слушали. Первый стражник указал плёткой вперёд и на правый край видневшейся площади, рявкнул:
– А ну пошёл в управу! Бегом!
Саллик позорно побежал вперёд, под топот коней и ржач всадников сзади, не зная, но догадавшись, что иначе подгонят плетью или древком копья, бывшего у второго конника. Несколько встречных мещан и мещанок указывали пальцами и смеялись.
Перед управой лежал труп. Человека. На дерюге, в которой похоже и принесли. И горе-герой сразу понял, что стражники могли его и не спрашивать ни о чём, а сразу гнать в управу. Лицо и руки. У местных были нормально так загоревшие и какие-то слегка чумазые лица живущих и работающих на свежем воздухе. А у покойного, да и у Саллика, чистые и гладкие лица и руки горожан из комфортной жизни. И ногти чистые. И волосы аборигенов далеки от нормальных стрижек. Живот убитого был разворочен страшным ударом, и правая рука почти перерублена. Саллик отвернулся от жуткого зрелища и вслед за первым ловко спрыгнувшим конником зашёл в полумрак управы.
За столом сидел похоже мелкий командир, немолодой здоровяк со шрамами, и что-то писал мелкими кривыми каракулями на листе сероватой бумаги. Послушал быстрый доклад на родном языке. Отложил лист, взял чистый, с готовыми пунктами как в анкете, уставился с кривой ухмылкой на грубом, но не сказать, что злом лице на севшего на побитый жизнью табурет задержанного. Проговорил деланно устало на том же белкском:
– Давай, колись, не трать время. Так кто ты?
– Кто-кто, попаданец без пальто, – сказал по-русски Саллик, а потом повторил на белкском, только слово "попаданец" не переводил, а так и сказал, просто пояснил, что означает "нихрена не подготовленный пришелец из другого мира", хотя по правде говоря немного подготовленный.
Начальник хохотнул, сказал спокойно:
– Ну вот теперь яснее. Молодец. А то белошвейка с юга столько чуши несла, откуда да зачем. Пока плёткой не получила разок. Рассказала. Плётка же отлично убеждает. Теперь плачет в камере. Ждёт отправку в город, а там решат, что с ней делать, но симпатичная, чистенькая такая, молоденькая. Хотя по-па-дан-цам значит, вариантов два, или костёр, или казематы навсегда. Нет, три пожалуй, всяких странных можно крутым магам продать, но этот вариант, чует мой зад, куда хуже первых. Имя. Настоящее.