Фальшивый талисман. Зашифрованный счет
Шрифт:
Но когда Гюнтер стал осторожно разузнавать, что он знает о бывшем группенфюрере СС, швейцар ничего не рассказал.
Неподалеку от отеля они увидели бензоколонку и решили заправиться.
Заправившись, поехали в имение Зиксов и убедились, что попасть туда невозможно (настоящая тюремная стена с колючей проволокой и битым стеклом). Гюнтер заметил, что группенфюрер живет в обычных условиях — именно так отгораживались когда-то таинственные эсэсовские объекты.
Потом — посещение швейцарским журналистом господина Ганса-Юргена Зикса, и круг замкнулся.
Солнце уже село, и красная
Один спросил Карла:
— Это вы поставили машину у парковых ворот? Мы не можем заехать…
— Нет, я без машины…
— Не ври! — грозно произнес другой. — Я сам видел, как ты подъезжал.
— Однако вы ошибаетесь…
Первый, вдруг шагнув вперед, ударил Карла в подбородок.
— Вы что! — возмущенно крикнул юноша, поднял руки, чтобы защититься, но неизвестный нанес второй удар в солнечное сплетение. Карл задохнулся, но все же сам ударил мужчину коленом в пах. Тот только ойкнул и упал. Карл попробовал проскользнуть мимо него, но перед ним вырос другой — высокий, с длинными обезьяньими руками.
— Что вам нужно? — закричал Карл пронзительно. — Спасите!
— Молчи, падлюка!.. — зашипел высокий.
Карл попятился от него, но натолкнулся на второго. Тот схватил его сзади за руки, и в это мгновение высокий подскочил к нему: резкая боль пронзила Карла, он хотел вздохнуть и не мог, осел на землю, прикрыв руками лицо, и потерял сознание.
— Здорово ты его! — бросил Роршейдт высокому. — Сейчас нужно этого прощелыгу…
Вдруг где-то совсем близко заревела автомобильная сирена.
— Петер, сюда! — заорали в кустах. — Кто-то зовет на помощь!
Роршейдт зло выругался. Нагнулся и подхватил Карла под руки.
— Ну ты что?.. — взглянул на высокого. Тот понял и взял Карла за ноги. Пригнувшись, они побежали к берегу, зашли по пояс в воду и бросили тело в камыш.
— Если ты его не добил, — прошептал Роршейдт, — все равно ему конец!
Каммхубель поставил свой «опель» у берега и забросил удочки. Сидел, глядя на неподвижные поплавки, рыба не клевала, но, честно говоря, он и не надеялся на улов, просто любил сидеть над озером перед заходом солнца, выкурить сигарету, смотреть на спокойную воду и ни о чем не думать. Точнее, мысли в такие минуты были ленивые и спокойные, какие-то затяжные — вода успокаивала, и все вокруг казалось таким прекрасным — лучше не могло быть на свете. Ну что можно сравнить с золотисто-красной дорожкой на воде и мягким шелестом камыша?
Кто-то пробирался в кустах, и Каммхубель недовольно поморщился: бывает, какой-нибудь незнакомец остановится за плечами, чуть ли не дышит в спину, уставится на поплавки да еще пытается завязать разговор и не знает, что ты залез в камыши именно для того, чтобы отдохнуть и от людей, и от разговоров. Единственная надежда, что никто не увидит его с берега. Каммхубель уже давно облюбовал это местечко за густой лозой, ветки которой переплетались с камышом.
Шаги затихли.
Каммхубель осторожно выглянул из своего убежища — какой-то
Каммхубель посидел еще немного, уставившись в поплавки, но было такое чувство, что кто-то сверлил взглядом спину. Не выдержав, он пошел к машине выпить пива и, когда подходил к своему «опелю», услышал шум, раздвинул кусты и увидел, как двое громил набросились на юношу. Первым движением было желание прийти на помощь, но в следующее мгновение Каммхубель сообразил, что это ничего не даст — поломают ребра и ему. Он бросился к машине и засигналил так, словно у «опеля» отказали тормоза и он несется по автостраде, выпрашивая дорогу.
Посигналив, Каммхубель вытащил из багажника заводную ручку и закричал:
— Петер, сюда!.. Кто-то зовет на помощь!
Выбежал на полянку, но под вербой уже никого не было. Каммхубель вытянул шею и увидел, как громилы тащили тело к озеру. Они бросили его в воду и быстро исчезли.
Не выпуская из рук железную ручку, Герхардт Каммхубель побежал к берегу. Зашел в озеро по грудь, пощупал вокруг руками, но ничего не нашел. Подвинулся дальше и натолкнулся на тело.
Каммхубель подхватил юношу и вытащил на берег. Он никогда не откачивал утопленников, но где-то читал или слышал об этом. Подержал тело вниз головой, изо рта хлынула вода, потом стал делать искусственное дыхание. Но юноша не подавал никаких признаков жизни, и Герхардт подумал, что его прикончили до того, как бросили в воду. И все же настойчиво поднимал и опускал руки, всматриваясь в посиневшее лицо…
Каммхубель привез Карла к себе домой. У него был небольшой двухэтажный дом из четырех комнат и кухни, построенный еще отцом, учителем гимназии Куртом Каммхубелем. Герхард Каммхубель тоже был учителем гимназии, но в отличие от отца доживал свой век один — жена умерла в концлагере, да и он сам чудом остался жив, пройдя все круги ада в Заксенхаузене.
Карл возвращался к жизни с такими муками, что хотелось закрыть глаза и снова впасть в небытие. Каммхубель дал ему выпить какого-то отвара и положил в кровать, пообещав перед этим позвонить в отель Гюнтеру, чтобы тот не волновался и не беспокоил местную полицию. Отвар был горький, и Карлу показалось, что его еще раз вырвет, но через несколько минут почувствовал облегчение и уснул.
Разбудили его воробьи, которые отчего-то расчирикались под открытым окном. Карл сел на кровати. Почувствовал себя лучше, хотя челюсть еще болела, а меж ребер проступали синяки. Ощупал ребра — кажется, целы.
Но кто же напал на него и с какой целью?
Карл не дал тем, на берегу, никакого повода для нападения, он не ссорился с ними, был вежливым. Иногда люди становятся драчливыми под действием алкоголя, но Карл мог головой поручиться: те двое были трезвыми.
По всей вероятности, они следили за ним, с ним хотели покончить. И произошло это после его посещения господина Ганса-Юргена Зикса. Напрашивался еще один вывод: владелец фирмы не хотел, чтобы швейцарский журналист встретился с бывшим группенфюрером СС Рудольфом Зиксом. Не хотел — не то слово. Если пошел на уголовное преступление, были серьезные основания не допустить встречи Карла с группенфюрером.