Фамильная честь Вустеров. Держим удар, Дживс! Тысяча благодарностей, Дживс!
Шрифт:
Из моего укрытия я мог обозреть лишь очень ограниченную часть пространства, но, углядев пару грубых башмаков, обувь землепроходца, я сообразил, что в отворившуюся дверь Баттерфилд ввел Планка, и минуту спустя, когда вошедший заговорил, догадка моя подтвердилась. У Планка был голос, который, раз услышав, надолго сохранишь в памяти.
— Привет, — сказал он.
— Здравствуйте, — ответил Растяпа Пинкер.
— Хорошая погодка.
— Очень хорошая.
— Что здесь происходит? Почему в парке палатки, качели и прочий вздор?
Когда Растяпа объяснил, что недавно закончился ежегодный школьный праздник,
— А у вас проводился конкурс среди младенцев?
— Да, как обычно. Матери всегда на этом настаивают.
— Да, матерей-то и нужно опасаться, — сказал Планк. — Эти звереныши и сами по себе тоже порядочная гадость — того и гляди обслюнявят вас с головы до ног, и это еще в лучшем случае, — а их мамаши так просто опасны для общества. Вот посмотрите, — сказал он, видимо, задирая штанину. — Видите шрам на икре? Однажды в Перу я имел глупость согласиться быть судьей конкурса на самого хорошенького младенца. Мамаша одного из тех, кто удостоился всего лишь поощрительного отзыва, пырнула меня туземным кинжалом, когда я спускался с кафедры, за которой держал речь. Боль была страшная, до сих пор нога к дождю ноет. Как говорит один мой приятель, рука, качающая колыбель, правит миром. Не знаю, насколько это верно, но с кинжалом эта рука управляется весьма умело.
Признаться, мне пришлось до некоторой степени пересмотреть тот суровый приговор, который я вынес современным дикарям, обвинив их в лености и равнодушии. Возможно, в последнее время туземцы-мужчины утратили былую хватку, но туземные дамы, видимо, все еще отличаются здравым подходом к жизни, хотя, конечно, если речь идет о Планке и ему подобных, тут пырнуть кинжалом в икроножную мышцу — не более чем первый шаг в нужном направлении, проба пера, так сказать.
— Вы живете в этих краях? — спросил Планк, видимо, намереваясь поболтать.
— Да, здесь, в деревне.
— В Тотли?
— Да.
— А команда регби тут есть, не знаете?
Пинкер ответил, что нет, что здешние спортсмены предпочитают футбол по правилам Национальной ассоциации. Услышав это, Планк воскликнул: «Боже правый!» — должно быть, содрогнувшись от отвращения.
— А вы когда-нибудь играли в регби?
— Немного.
— Стоит заняться им всерьез. Самый лучший вид спорта. Пытаюсь сколотить в Хокли классную команду, гордость Глостершира. Тренирую своих молодцов ежедневно, и они выдают неплохие результаты, в самом деле очень неплохие. Кто мне нужен, так это пропфорвард.
Нужен ему был пропфорвард, а получил он папашу Бассета, который в этот момент торопливым шагом вошел в гостиную. Последовал короткий обмен приветствиями: «Добрый вечер, Планк», «Добрый вечер, Бассет».
— Любезно с вашей стороны навестить меня, — сказал папаша Бассет. — Хотите выпить?
— Ах! — вздохнул Планк, и стало понятно, что он только этого и ждал.
— Пригласил бы вас к обеду, но, к сожалению, повариха сбежала с одним из наших гостей.
— С его стороны весьма разумный поступок. Уж если сбегать, то с поварихой. Хорошую повариху в наше время днем с огнем не сыщешь.
— Теперь у нас в доме весь распорядок нарушен. Ни дочь,
— Придется вам ходить в трактир.
— По-видимому, единственный выход.
— Вот в Западной Африке всегда можно заглянуть к туземному вождю и пообедать чем бог послал.
— Но мы не в Западной Африке, — возразил папаша Бассет, как мне показалось, довольно раздраженно. По-моему, его можно было понять. Когда попадаешь в передрягу, а тебе начинают говорить, как было бы хорошо, если бы ты был не здесь, а там, где тебя нет, это всегда злит.
— В Западной Африке мне часто приходилось обедать в гостях, — продолжал Планк. — Туземцы в мою честь закатывали шикарные обеды, хотя всегда присутствовал страх, что главное лакомство, которым вас потчуют, — это какой-нибудь родственник жены хозяина, зажаренный на медленном огне и приправленный острым местным соусом. Какой уж тут аппетит, хотя червячка заморить можно, особенно если с голоду умираешь.
— Да уж, могу себе представить.
— Впрочем, дело вкуса.
— Совершенно справедливо. Вы хотели меня видеть по какому-то делу, Планк?
— Да нет, ничего особенного.
— Тогда, если вы меня извините, я вернусь к Мадлен.
— Кто такая Мадлен?
— Моя дочь. Когда вы пришли, у нас с ней был серьезный разговор.
— С девицей что-нибудь стряслось?
— Да, страшная неприятность. Собирается вступить в брак, который не принесет ей ничего, кроме несчастья.
— Все браки приносят несчастье, — сказал Планк, который, кстати сказать, судя по всему, был холостяк. — В результате браков появляются младенцы, а где младенцы, там конкурсы на самого хорошенького из них. Я уже рассказал этому джентльмену, что со мной случилось в Перу, и показал ему шрам у меня на ноге, который я заработал по собственной глупости, согласившись судить конкурс среди младенцев. Хотите посмотреть?
— Может быть, в другой раз.
— В любое время, когда пожелаете. Почему этот брак принесет вашей дочери несчастье?
— Потому что мистер Вустер ей не пара.
— Кто такой мистер Вустер?
— Тот субъект, за которого она собирается выйти замуж. Типичный молодой бездельник, каких в наше время так много.
— Я знавал парня по фамилии Вустер, но едва ли это он, потому что моего Вустера недавно в Замбези съел крокодил, то есть он не в счет. Ладно, Бассет, возвращайтесь к дочери и передайте ей от меня, что если она начнет выходить замуж за каждого встречного и поперечного, значит, у нее с головой не все в порядке. Ей бы посмотреть, как живут жены туземных вождей, тогда у нее живо пропало бы желание делать глупости. Ох и жизнь у этих женщин! Только и знают, что толкут маис и рожают хорошеньких младенцев. Ну, Бассет, всего доброго, не стану вас задерживать.
Хлопнула дверь, это папаша Бассет вышел из гостиной, и Планк снова обратился к Пинкеру:
— Специально не стал ничего объяснять этому старому ослу — боюсь, до смерти заговорит, а у меня ведь дело. Не скажете ли, случайно, где можно найти парня по фамилии Пинкер?
— Моя фамилия Пинкер.
— Вы уверены? Кажется. Бассет сказал, что вы Вустер.
— Нет, Вустер — это тот, который собирается жениться на дочери сэра Уоткина.
— Да-да, теперь понял. Неужели вы тот, кто мне нужен? Пинкер, которого я ищу, — викарий.