Фамильяр с подвохом
Шрифт:
Однако что бы ни думал о бессмысленности подарков, которые матушка делала каждую неделю, Артамон, он любил её сияющее лицо, когда она их дарила. Ему нравились её улыбки ему, поглаживания по плечам и спине, то, как она радовалась тому, что может позволить себе всё, что угодно, потому он не избавился за все годы ни от одного её дара и всегда находил тому или иному применение. Хотя всё ещё не видел особой разницы между тем, почему мама не может радоваться своему богатству и наслаждаться тем, что что-то ему преподносит в пределах стандартных своих обязанностей. Погладить и поцеловать его можно ведь и без всяких бессмысленностей.
Впрочем, императрица Таисия в целом состояла из всяких бессмысленностей. Именно потому Артамон был таким дотошным, что научился разглядывать в них смысл. Не свой, чужой смысл: то, что он разглядывал, могло не совпадать с тем, что он понимал, но, найдя объяснение чему-то, пусть и не самое логичное, он успокаивался и приноравливался к тому, как себя вести с теми или иными людьми. В жизни становилось меньше неожиданностей.
Свалившаяся на него ответственность в виде Виктории была… неожиданностью. Полной нелогичностей! И именно в день знакомства с ней мама принесла ему в подарок коробку коричных булочек.
– Мама, я только что позавтракал, – Артамон вскинул брови, завидев коробку в её руках.
Императрица Таисия, белокурая, сероглазая, очаровательно хрупкая и столь же очаровательно несносная, как любил говорить о ней отец, улыбнулась привычно и ярко.
– Знаешь, что лучше одного завтрака? Два завтрака! – весело заключила она, всучив ему подарок. – Особенно когда один из них такой вредный и вкусный. Пахнет до того восхитительно, что мне немножко жалко отдавать.
О том, что мама и не обязана отдавать ему то, что купила, наследный принц промолчал. Коробка была ещё тёплой: рабочий день только начался, выпечка сейчас была самая вкусная и самая свежая, да и столичные кафе ещё не заполнились путешественниками со всего континента, только работниками.
– Однако у тебя был всего один, потому что на нашем тебя не было, мама, – упрекнул её Артамон, но слишком ласково, чтобы это действительно считалось упрёком.
– Мне нужно было заглянуть к твоей тёте Лири, – пояснила матушка и потёрла складку, образовавшуюся на переносице. – Сам знаешь, какая для неё сейчас головная боль.
Знал. Головная боль Анаилиры Миранис, урождённой принцессы Королевства Снегов и давней маминой подруги, была головной болью всей верхушке империи, осведомлённой о находке за горами.
– Ситуация могла бы быть значительно проще, знай мы, где её дочь, – вновь погрузился в размышления о деле, от которых отрывался в последнее время разве что только на сон, Артамон. – Если мы не заключим договор в ближайшее время, то только война выиграет нам доступ к стихийной шахте. С камнями, которые, казалось, были утеряны все до единого, кроме того, что в Амулете Всех Стихий!
– Я знаю, сынок. Я знаю, – императрица положила руку ему на плечо. – Однако помимо войны мы всё ещё можем согласиться на другие условия.
– Только вот «другие условия» вряд ли будут столь же сговорчивы и склонны нам подыгрывать, как та, кого мы так долго ищем.
– Не думаю, что и она была бы сильно сговорчивее.
– И почему же?
– Она ведь сбежала! И она дочь Лири и Лэйса. Разве что, ты прав, она всё же была бы добрее по отношению к своей родине. Такая добрая девочка росла! Но с её защитой слишком переборщили! – тут императрица Таисия печально вздохнула. Его матушка любила удравшую из дома семь лет назад девочку, возможно, потому что сама не имела дочери и не была готова рожать второго ребёнка. Когда Артамон предполагал, что мог бы иметь сестру, матушка только отнекивалась и махала руками. Тогда Артамон помалкивал о том, что отец вообще хотел бы близнецов.
– Она была бескрылой, слабой и нуждалась в защите, – не видя ошибки в действиях родителей пропавшей Анаилиры Миранис, сказал драконий принц.
– Я не летала большую часть жизни до твоего рождения, Арти. Хочешь сказать, что я слабая? Или она, которая сумела уйти ото всех?
– Ты не умела, – заметил Артамон. – А она не могла. Это разное.
Однако под взглядом матери дракон стушевался и просто принял подарок, обещавшись съесть его позже, в течение рабочего дня. Однако с работы в кабинете его выдрали. Тем способом, который казался невозможным, нереальным и давно не был предусмотрен защитой императорского дворца!
Поразительно, но его сделали фамильяром!
Драконы – высшие существа. Такую классификацию они получили во всех мирах, в которых побывали, не словом, а делом доказав, что с ними следует считаться. Похищенные девушки, сожжённые деревни, пещеры с сокровищами – всё это было во времена, когда они действовали варварски. Драконы появлялись, укреплялись на территориях, являли свою власть и успокаивались, становясь правителями, которых можно не только бояться, но и любить. Так, что со временем некоторым их подданным тяжело было поверить, что когда-то было иначе, когда-то было жёстче. Если миры оказывались магически скудными, пустыми или не привлекали своими обитателями, то в таких мирах не задерживались: от них закрывались, как и от технологий, что в них развивались. Бабушка Артамона была из подобного мира, с Земли.
Мир, в который угодил Артамон, был одним из тех миров, который драконы решили не трогать из-за чокнутых магов, его населявших. Здешние маги до того одурели, что вырывали из других миров магических существ, чтобы использовать в качестве защитников, источников магической подпитки, ресурса знаний и умений. Связывали мерзкими заклинаниями привязки, от которых было трудно избавиться, как от запаха тухлой рыбы, завалявшейся в тарелке.
Магия – она везде одна, как кислород, только вот в руках разных видов раскрывается по-разному. Драконы владели одними силами, ведьмы и ведьмаки из Патера, мира Артамона, другими, ведьмы и колдуны из мира, в который притянула его Виктория, пошли по третьему пути. В общем, справиться с местными жителями драконы могли бы физически, но вот магически проблемки возникали. Легче было закрыться. И они были закрыты защитными чарами многие годы, веками никто из драконов(по крайней мере тех, что населяли Патер), не оказывался в лапах предприимчивых магов других миров. Однако же на Артамоне, одном из сильнейших драконов современности, защита почему-то не сработала.
Принц покосился на Викторию, раздражённо дерущую волосы расчёской после сна, и про себя вздохнул. Она была похожа на беспомощного ребёнка. Ребёнка, которого втянули во что-то серьёзное, ведь, если подумать, могло ли быть его попадание в этот мир и нарастающее напряжение в его родном мире простым совпадением? Или кому-то было выгодно, чтобы он исчез. Возможно, не вернулся?
– Ты перестанешь таращиться? – с расчёской, застрявшей в волосах, как у измученной куклы, Виктория отвернулась от зеркала.