Фанатик (Следов не оставлять, Опасный пациент, Под давлением силы, Без следов, Считавшийся неистовым)

Чейз Джеймс Хедли

Справа тянулся ряд деревянных бараков. Поблизости от них было припарковано несколько машин. Ко-Ю, предварительно проинструктированный у портье, выскочил из машины, обошел ее кругом, открыл дверцу Радницу и проследовал с ним в первый барак на проверку документов. Затем им вручили бланки с вопросами: имя, национальность, место рождения, какая сумма денег имеется при себе. У Ко-Ю денег не было, у Радница имелась тысяча западногерманских марок. Они подошли к другому столу и отдали заполненные бланки. Паспорта снова подверглись изучению. Затем обоих попросили открыть бумажники. Ко-Ю бумажником не располагал и нервно

хихикнул. Лицо Радница по-прежнему хранило бесстрастное выражение. Он продемонстрировал внутренности своего отделанного золотом бумажника из тюленьей кожи. Радницу вручили четыре небольших купона красного цвета и препроводили в следующий барак. Здесь он обменял два западногерманских банкнота на пять марок – обязательная процедура, в результате которой коммунисты имели небольшой, но постоянный приток твердой валюты.

Выйдя из барака, они увидели солдата, подозрительно осматривающего «роллс-ройс» со всех сторон. Радница предупреждали, что досмотр будет тщательным. Так и случилось. Он отвернулся. Солдат с помощью Ко-Ю снял сиденья с «роллс-ройса», не спеша оглядел мотор и багажник.

В конце досмотра он установил под машиной широкое зеркало, взял фонарь и исследовал дно «роллс-ройса». Удостоверившись, что там никто не прячется, часовой разрешил проезд.

Радниц снова сел в машину. Ко-Ю повез его сквозь бетонный лабиринт до следующего пропускного пункта. Их паспорта снова внимательно изучили. Радниц протянул красные купоны, шлагбаум поднялся, и они въехали в Восточный Берлин.

– Слишком осторожные! – заметил Ко-Ю и усмехнулся.

Но Радниц был не в настроении выслушивать реплики шофера. Он бросил взгляд на часы. До встречи оставалось три минуты. Ко-Ю не нужно было ничего объяснять. Он находил дорогу безошибочно в любой стране мира.

Из всех шоферов, которые служили у Радница, Ко-Ю был самым ловким, умелым и сообразительным. А еще он был превосходным поваром, отличным камердинером и расторопным слугой, за что Радниц и платил ему соответственно.

С Фридрихштрассе «роллс-ройс» свернул налево, на Унтер-ден-Линден. Показались залитые светом Бранденбургские ворота. На большой пустынной площади они производили внушительное впечатление.

– Остановись здесь, – сказал Радниц, нажал на кнопку, и стеклянная перегородка поднялась между ним и Ко-Ю.

Когда машина остановилась, из тени выступил коренастый человек. Даже в неярком свете было заметно, что одет он убого – бесформенная шляпа, поношенные брюки, мешковатое пальто. Человек приблизился к машине. Радниц узнал его и открыл дверцу. Визитера звали Игорь Дузинский. Он уселся рядом с Радницем, и тот скомандовал в переговорное устройство, чтобы Ко-Ю ехал вперед, но не слишком торопился.

– Итак, друг мой, – обратился он к Дузинскому, – полагаю, что мы можем ставить точку. Вы понимаете, что ваша страна не единственная, которая заинтересована в этом деле. К тому же мы потеряли много времени.

Дузинский сложил руки на коленях. После долгого ожидания на холоде тепло внутри «роллс-ройса» расслабляло. Вдохнув смесь аромата дорогой сигары и одеколона Радница, он остро ощутил собственную бедность. Если этот капиталист, которого и он, и советское правительство считают прожженным мошенником, надеется смутить его, – дохлый номер.

– Нас не могут подслушать? – спросил Дузинский по-немецки.

– Нет.

– Водитель надежный?

– Да. – Краткие ответы Радница выдавали скуку.

После паузы Дузинский произнес:

– Я советовался с нашими людьми. Они считают, что ваше предложение, скорее всего, нереально.

Радниц достал сигару.

– Понимаю. У меня тоже возникали сомнения, но теперь их нет. Короче, я имею возможность передать вашему правительству формулу ZCX.

– Не в этом дело, – недовольно сказал Дузинский. – Мы можем добыть формулу и без вас, но только это бессмысленно и для нас и для американцев. Разве вы не помните, что формула зашифрована, а код, как мы установили, не поддается расшифровке? Американцы бились над ним два года и сейчас признали, что все впустую.

– Я знаю, что добьюсь успеха, – тихо произнес Радниц. – Нет ничего невозможного при наличии ума и денег. Я предлагаю вам расшифрованную формулу. Если я не смогу этого сделать, я не возьму денег. – Радниц рассматривал тлеющий кончик сигары. – Все очень просто. Еще легче договориться о цене. – Радниц посмотрел в окно. Они ехали по Карл-Маркс-аллее – торговому району Восточного Берлина, который, несмотря на освещенные витрины, выглядел бедновато.

– Вы серьезно? – изумился Дузинский. – Вы действительно сможете расшифровать формулу, над которой бились американские эксперты?

– Иначе я не стал бы терять здесь время, – скучающе произнес Радниц. – Вы что, полагаете, я подвергался глупым таможенным формальностям ради удовольствия встретиться с вами и посмотреть пустые улицы и нищие магазины? Итак, сколько вы предлагаете?

Дузинский глубоко вздохнул:

– Мне поручено передать вам: мы согласны заплатить двести пятьдесят тысяч долларов наличными. – Он сделал паузу, затем, повысив голос, произнес: – Целое состояние!

Радниц продолжал разглядывать кончик сигары. Ничего другого он не ждал и еле сдерживал холодную ярость. С каким ничтожеством приходится иметь дело!

– Вы серьезно? – Он повторил слова Дузинского с насмешкой.

Тот безуспешно пытался разглядеть лицо Радница в полумраке салона машины.

– Разумеется. Но мы должны быть уверены в правильности расшифровки.

– Формула ценна только в том случае, если она принадлежит одной стороне, – негромко проговорил Радниц. – Я готов предоставить вам экспертизу на двухдневную расшифровку. Если по истечении этого срока вы не заплатите, я передам копию другой державе. Понятно?

– А что, если вы попытаетесь продать копию после того, как передадите нам оригинал? – спросил Дузинский, восхищаясь собственной проницательностью.

– Сделка с государством не базарный торг, – отрезал Радниц. – В делах такого рода я соблюдаю правила игры.

Дузинский кивнул:

– Значит, по рукам?

– По рукам? Я этого не сказал. Итак, вы предлагаете четверть миллиона долларов. Это не разговор. – Радниц говорил едва слышно. – Извольте не перебивать. Один из моих сотрудников намекнул – только намекнул – правительству Китая на возможность продажи расшифрованной формулы ZCX. – Радниц умолк. Его полуприкрытые глаза изучали лицо Дузинского, на которое время от времени падал свет уличных фонарей. – Китайское правительство знает истинную цену формулы. Они незамедлительно предложили мне три миллиона долларов. Слышите? Три миллиона!