Фанфик Четверо лучших
Шрифт:
Не было сил даже вскочить и забегать по комнате, как я обычно делал, когда волновался.
Волдеморт был у него под носом, василиск был у него под носом, Крауч целый год вёл меня к Кубку Огня, Амбридж совала всюду свой нос, Драко замышлял козни и чуть не убил двоих учеников — а он не видел?! Величайший маг столетия не разбирался в политике, не распознал Оборотное зелье, забыл то, чему полвека назад сам был свидетелем?
Я неожиданно вспомнил задыхающегося от боли старика, которого поил в пещере ядом, и то, как он умолял меня, но нужно было закончить начатое. И то, как через несколько часов он так же умолял Снейпа... Неужели его дни и вправду
Я поймал себя на мысли, что начинаю сочувствовать своему бывшему профессору...
Разбудил меня крик. Я подпрыгнул на стуле, открывая слипшиеся веки. Свеча давно погасла, было темно, и я понял, что за невыносимыми размышлениями уснул.
Крик повторился.
На этаже мы с Драко были одни. Нашарив на столе палочку, я бегом ворвался в соседнюю комнату. Малфой, не просыпаясь, метался на кровати, и я присел в изножье.
— Уйди, уйди, — явственно пробормотал он и вдруг снова застонал, протяжно и безнадёжно. Не выдержав, я коснулся его лба, покрытого холодным потом, и он мотнул головой, стряхивая мою руку.
— Не надо!
Я потряс его за плечо: сам прекрасно помню, как пугал соседей по спальне своими кошмарами. Он испуганно вскочил, но запутался в простыне и изо всех сил ударил кулаком меня по руке. Я охнул.
— Ты чего, очнись, это же я, Поттер!
Не сдержавшись и рискуя получить ещё и в нос, я прижал Хорька к кровати, держа за плечи. Он задёргался спросонья, но потом затих, глядя на меня блестящими в темноте глазами.
— Отпусти, тварь, — прохрипел он наконец, и я понял, что он уже в состоянии соображать. — Отпусти, уйди и не показывайся мне никогда. Иначе я тебя угроблю, не пожалею. И прикасаться ко мне не смей, понял? И рыжему своему тоже скажи.
Я отпустил его, поднялся с кровати, чувствуя, как предательское тепло внизу живота начинает отпускать.
— Зелье хочешь от кошмаров?
— Захлебнись своим зельем.
— Спасибо, понял.
Больше я криков не слышал. Утром миссис Уизли отвела его вниз завтракать, и я по его ввалившимся глазам понял, что уснуть он так и не смог. И что есть ему не хочется. И что ещё немного — и никакая психология, никакие родственные узы не вытащат его из депрессии. Острые предметы можно не прятать, ведь он обещал Люциусу, что будет жить, хотя кто его знает?
— Ночью был какой-то шум? Мне не показалось? — строго спросила миссис Уизли за завтраком, и Рон возмущённо разинул рот:
— Меня Гарри Ступефаем шарахнул.
— Гарри? Гарри, ты что?
— Да так, обознался, — буркнул я и уткнулся взглядом в тарелку. Глаз я не поднимал, но мне показалось, что плечи сидящего напротив Малфоя трясутся от беззвучного полуистерического смеха.
Мистер Уизли давно ушёл на работу, Джинни быстро покидала в себя кашу и убежала куда-то во двор, миссис Уизли вышла посмотреть, что натворили в саду гномы; позеленевший Рон, осознав, что их с Хорьком разделяет одна табуретка, вылетел из-за стола со скоростью бладжера, и в результате мы с Малфоем остались на кухне вдвоём.
Я кашлянул, привлекая внимание.
— М... Драко, гулять пойдёшь?
Он окинул меня презрительным взглядом, передающимся по наследству вместе с белёсыми волосами:
— Спасибо, я в комнате посижу.
Я задумчиво поковырял овсянку. Ответ был вежливым и спокойным, но, судя по его тону, подразумевалось, что Нора — вонючий клоповник, а мы все — живущие в нём имбецилы. Нет, лучше бы он
Хорёк ушёл, не доев овсянку и невежливо хлопнув дверью. Я глотнул чаю, призвал к себе вчерашний пергамент и Самопишущее Перо, оглянулся на вошедшую миссис Уизли.
— А где... — начала она.
— Ушёл к себе, — как можно равнодушнее сообщил я. — Есть не хочет.
Она покачала головой и взялась убирать тарелки.
— Я пойду во двор, — сказал я.
— Хорошо, Гарри, а я сейчас дам М... Драко ещё зелий, — сообщила она мне. — Бедный мальчик, крепко же его избили...
Я промолчал, чтобы не позорить Малфоя и не разрушать невинную картину мира добродушной домохозяйки, и поскорее вышел во двор. Прислонился к двери, закрыл глаза, уже сознательно отпуская на волю волну магии и прислушиваясь к новым ощущениям. Джинни была в сарае, наверное, возилась с мётлами; её магия, похожая на лимон и на огонь одновременно, просвечивала сквозь дощатые стены. Рон бесцельно шатался по двору, гоняя с дороги кур, и явно над чем-то размышлял. За его спиной вздымался чёрно-рыжий вихрь. Я понадеялся, что думал друг не о том, как бы ночью удушить Малфоя. Я примерно понимал, что представляют собой обезумевшие родители, и знал, что тогда от Норы не останется и обломков...
Незамеченный, я пробрался к задней калитке, открыл её и сбежал по тропинке к озеру. Высоченные камыши шуршали за моей спиной, смыкались, колыхались, но я не обращал на них внимания. Мне сейчас во что бы то ни стало нужно было побыть одному. Стоя у самой кромки воды, я убедился, что от Норы меня не видно, и достал из кармана пергамент и перо.
Итак, Дамблдор — интриган, действующий в своих целях, а я пешка. Мы все пешки в той чудовищной партии, что он разыгрывает даже после смерти. Снейп, оказывается, умеет испытывать человеческие чувства, но тщательно это скрывает. И доверяет нам, если притащил крестника именно сюда. Драко на грани, и я со своей глупой враждой не знаю, как его расшевелить. Люциус готов податься куда подальше от своего Лорда. Прекрасный расклад. На это ли рассчитывал директор?
Позади послышались чьи-то шаги, и я поморщился: едва отошёл, тут же бегут искать. Итак, если Дамблдор рассчитывал на то, что мы с моими друзьями уничтожим оставшиеся крестражи, оказавшись в безвыходной ситуации и мобилизовав все свои...
На плечо мне мягко легла чья-то рука, я повернул голову и секунду в немом оцепенении смотрел, как играет солнце в гранях алмаза в драгоценном перстне, а потом меня затянуло в тугую воронку аппарации.
14. ДМ. Мучения
Дверь чуть скрипнула, открывшись и закрывшись сама собой, и я рывком сел на кровати. Теперь я понимал, почему отец так странно напрягся во время нашего разговора, и не сказал, в чём дело. Он почувствовал в комнате присутствие этого беспардонного негодяя. Бессильная злость на Поттера и страх за отца заставляли кусать губы и напряжённо прислушиваться к воцарившейся в коридоре тишине. Что может Поттер против тёмной магии? Но если учесть, что он несколько раз уходил живым после встречи с Лордом... Или везучесть очкарика распространяется только на Его Темнейшество? Наверху, прервав мои размышления, раздалось зычное «Ступефай!» — и моё сердце ухнуло в пятки. Сорвавшись с кровати, я босиком кинулся к двери, распахнул её, готовый бежать куда угодно, сражаться против кого угодно...