Фанфик Не имея звезды

Дрой

— Беру.

— Конечно берете, — кивнул продавец и по простому выкинул коробку в угол. Он будто знал, что эта черная леди больше никогда не вернется в свою темницу. — С вас что-нибудь из денег.

— Что-нибудь?

— Ну я же не знаю, какой валютой вы располагаете. Но, по-честному, души я не принимаю.

Ланс порылся в кармане и выудил кожаный мешочек с галеонами. Там было десять, четверть от всего капитала парня, сколько он был готов выложить за такое чудо? Герберт выкатил всю десятку. Продавец улыбнулся и забрал только одну монету.

— Кое-что скажу, — подманил продавец убравшего деньги в кошель юношу.

Ланс нагнулся, а старик жарко зашептал ему на ухо.

— Многие любят чужие разумы, но это шляпа убережет вас от этого.

— В ней подшивка из изолирующей магию ткани?

— Кто знает — кто знает. Может быть она попросту влюбилась в вас и готова оберегать?

Герберт все же остановился на варианте с изолирующей магией тканью, но в слух он сказал другое.

— Спасибо сэр...

— Если вы не знаете моего имени, то вы были невнимательны, впрочем, этого не меняет того, что меня зовут именно так, как и должно звать продавца шляп. Прощайте, мистер английский джентльмен, другой шляпы я вам не продам, так что вряд ли мы встретимся еще раз, а если и встретимся, то я уже вас не вспомню, потому что я уже забыл кто вы.

Ланс покидал этот магазин со стойким ощущением того, что он только что разговаривал с настоящим сумасшедшим. Хотя — весьма занимательным сумасшедшим, который продает самые потрясные шляпы на свете. Герберт провел по полям своего нового убора, понимая, что у него осталось всего одно дело в этом месте.

И еще немного времени спустя

«Тату салон Джинкс» вот куда зашел Герберт. Он оказался в светлом помещении, смахивающим на уличную, маленькую парикмахерскую. Здесь тоже были зеркала, ростовые кресла на раздвижных ножках, который стояли рядом с со стойками, заполненными разными флакончиками и всяким другим непонятным стафом. Вот только в воздухе здесь пахло совсем не краской для волос, а совсем другой краской и еще немного железноватым оттенком крови.

— Малец, а тебе шестнадцать-то есть? — спросила девушка лет двадцати пяти, чье тело было полностью в тату. Даже шея и веки и мели свои рисунки. Выглядело это внушающе, но нисколько не притягательно. Впрочем — у каждого товара всегда находиться свой покупатель.

— А ты как думаешь? — подмигнул Ланс.

— Ну тогда задвигай нафига зашел.

— Пивка попить я в тату-салон заявился.

— Эскиз то есть, юморист, или мне за карандаши садится?

Ланс вытащил из кармана сложенный несколько раз бумажный квадрат. Джинкс фыркнула и взяв лист, развернула рисунок. Она некоторое время его рассматривала, а потом кивнула.

— Просто, но с идеей. Музыкант?

— Да, — кивнул Геб.

Гитару он оставил в специальной камере хранения в здании, стоящем перед входом в торговый район. Видимо это сделано для того, чтобы не нервировать продавцов, но может и другие причины были.

— Ну снимай майку рубашку и садись.

Ни секунды не раздумывая, Геб кинул одежду на вешалку и уселся на кресло. Взмахом палочки, Джинкс сделал так, что бы кресло задвигалось, распрямилось и Ланс принял полулежачее положение.

— Тебе в каком цвете?

— Давай черном.

— Черный — бессмертная классика, — хмыкнула татуировщица.

Она взяла баночку с краской, какую-то палку и вторую палку буквой «Г» с зубчиками на конце. Она обмакнула зубчики в краску и поднесла к плечу юношу. Девушка примерилась, приложила зубчики к плечу и замахнулась второй палочкой. По замыслу, рисунок был таков. От плеча до предплечья идут черные линии, запутывающиеся в спираль, а на тыльной стороне предплечья, ближе к запястью, они сливаются, образуя самую красивую ноту, которая идет в начале каждой мажорной партии. Собственно, для многих именно эта нота и была письменным обозначением музыки.

— Будет больно, — честно предупредила Джинкс. — Слезы не сдерживай.

— Да я ж не ба... девушка, — возмутился Геб.

— Не девушка, — кивнула мастер, все еще не совершая первого удара. — А дурак. У меня тут такие кабаны заливались...

— Пф, — фыркнул Ланс.

И Джинкс не предупреждая, ударила, раздался стук палки о палку, а в плечо впились иголки, занося под кожу краску. Гебы стало неприятно, но не сильнее, нежели бы его просто случайно укололи. Девушка откинулась и стала ждать. Она так сидела около десяти секунд.

— Что, действительно не больно? — удивленно спросила она.

— Да нет, неприятно только.

— Ну ты даешь, уважуха музыкант, — протянула девушка и принялась резво постукивать. Чуть прикусывая язык от усердия.

Некоторое время в зале звучал лишь мерный стук дерева и редкие шаркающие звуки трения марли о кожу.

— Слушай, а почему болеть то должно?

— В школе учишься?

— Да.

— Саламандра лизала когда-нибудь?

— Нет, — покачал головой Геб.

— Повезло, — хихикнула леди. — Меня вот лизала — боль жуткая. А краска для тату делается на основе слюны саламандр, там разбавлено все, чар куча, других ингредиентов, но основа — слюна саламандры. Раньше, кстати, только их и использовали, в чистом виде. Боль адская, но татушка получалась мощная, синяя такая, мерцающая. Правда потом выяснилось что такие украшения легко смыть кровью. Вот и стали думать, но не суть. Так вот, когда слюна попадает на кожу — уже не смеешься, а когда под неё — туши свет.

— Значит мне повезло, — улыбнулся Ланс.

— И не поспоришь. Может тебе еще чего забабахать?

— Пока нет, но...

— Но если надумаешь, то сразу ко мне, я тебе такое наколю... все взгляды твои будут.

— Заметано. Кстати, мне всегда было интересно, как...

Четыре часа спустя

— Не все, — Джинкс замотала руку бинтом и закрепила специальным пластырем. — Слушай меня внимательно, тебе...

— Нельзя чесать, нельзя держать на солнце, нельзя мочить и теребить, держать под повязкой три-пять дней, и почаще смазывать специальной мазью, которую ты мне сейчас выдашь.

Девушка посмотрела на парня, потом улыбнулась и щелкнула его по носу.

— Я тебе не маглвоский мастер, — шутливо шикнула она. — Если бы обычными красками — тогда да, а тут волшебство парниша. К ночи уже сможешь шиковать украшением.

— Тогда чего ты хотела? — удивился юноша.

— А вот перебивать не надо было, — фыркнула мастер, складывая палочки на поднос. — Я тебе вот что скажу, ты если кому проболтаешься что это я тебе набила — убью.

— Э...

— Ты думаешь, я поверила что тебе шестнадцать? Тело тянет, глаза детские. Так что проваливай, малолетний преступник, выдающий себя за старшего.