Фанфик по Strongest Disciple Kenichi
Шрифт:
– А других вариантов, как выбраться из круговерти тренировок, нет?
– поинтересовался ученик, когда после нескольких секунд обдумывания перспектив предыдущего способа пришел к неутешительным для себя выводам.
– Ну, почему, нет? Есть. Акисамэ, например, наверняка предложил бы выделить время за счет увеличения нагрузок. Между прочим, в моем случае без дополнительных нагрузок тоже бы не обошлось, но в куда меньшем объеме - мне же нужно было бы чем-то торговаться с Акисамэ.
Некоторое время они шли молча, каждый думая о своем.
– Да уж... а кстати, о чем вы хотели со мной поговорить?
– вспомнилось Сирахаме уже
– Тут такое дело...
– Кенсей, собираясь с духом, неосознанно повторил начало речи вслед за своим учеником.
– Кажется, из-за меня у тебя возникла большая проблема...
– О чем вы?
– не мог не насторожится Кеничи после появления многозначительной паузы в разговоре.
– Фобия большой женской груди, - с невероятно печальным лицом мастер поделился со своим учеником.
– ...
– не нашелся что ответить на такое заявление Сирахама.
– Она появилась после того неудачного посещения пляжа, а занятия с Косакой все усугубили. Я слишком поздно заметил, прости меня Кен-тян!
– Китаец хлюпнул носом и от переизбытка эмоций полез обниматься, то ли в попытке утешить "безутешного Кен-тяна", то ли в попытке утешиться самому, считая, что находится в шаге от потери преемника.
"Безутешный" Кеничи потуг мастера не оценил, а потому отпрянул в сторону, выставив перед собой руки.
– Стоп-стоп, мастер! С чего вы это взяли?!
Из последующих путанных объяснений Сирахама уловил только то, что он стал гораздо меньше глазеть на упомянутую часть тела и иногда вздрагивал, когда все же устремлял на нее взгляд. Остальные доводы понять он был не в силах, видимо от недостатка извращенности.
– Вы преувеличиваете, мастер, - на этот раз Кеничи сплагиатил реплику Кенсея.
– Конечно, моей "психике был нанесен урон", как вы говорите, но не настолько, чтобы я стал женоненавистником. Это я вам со всей ответственностью заявляю!
– и в доказательство кинул взгляд на нижние полушария идущей поодаль девушки, обтянутые джинсами: разумеется, не грудь, но и не абы что.
– Эх, Кен-тян... Я бы и рад ошибиться. Вот, смотри, - он вытянул из-за пазухи камеру и, малость поколдовав с ней, протянул школьнику.
На предъявленном фото была изображена неизвестная Кеничи девушка, внушительность груди которой легко доказывалась стилем "ню" верхней половины тела.
– Ну, и что?
– тот критическим взглядом оглядел предъявленный образец, прислушиваясь к внутреннему "Я".
– Не чувствую никаких боязни, отвращения или негатива.
– Но восхищения, вожделения или возбуждения ты тоже не почувствовал...
– заметил все еще грустный Ма Кенсей.
– Просто настроение не то, - отмахнулся Сирахама.
– Да и девица не в моем вкусе.
Кенсей замер, словно застигнутый внезапным озарением, впрочем, все так и было - разрозненные кусочки слились в очередную мозаику.
– "Не в твоем вкусе" говоришь, - пробормотал он себе под нос и тут же воспрянул, оживляясь прямо на глазах.
– А что? Очень даже может быть! Хе-хе, еще не все потеряно, Кен-тян! Я еще наставлю тебя на путь истинный, - и, заметив, что они уже почти подошли к воротам, попрощался и быстро удалился, вероятно, на поиск подступов к искомому пути.
Кенсей, пару минут спустя.
Мастер китайского кэмпо и не думал далеко уходить, ведь на сегодня у него образовалось
" Как же я сам не догадался, что все эти тяжкие испытания привели его не просто к фобии, а к изменению приоритетов! С маленькой грудью? Плоскодонки? Лоли? А может быть что-то извращенное? Теперь это долг мастера - найти ответы на эти вопросы! Ох, надеюсь, это не сильно скажется на его отношение к малышке Сигурэ... "
– Конец эпохи триумвирата был ознаменован...
"Скукота", - вынес вердикт Сирахама, едва его пребывание на первом уроке перешагнуло за пятиминутный порог, и сразу же непоследовательно добавил.
– "А еще пружина в лопатку давит. Проклятый Акисамэ! И двух недель не прошло, а я уже хожу в третьей версии этого пыточного устройства. А ведь всего их десять, но, готов поспорить - десятый и деду Мию не по зубам! Ух, убейте меня кто-нибудь... моя спина..."
Школьник оценил количество времени, оставшегося до конца урока, и с тоской уставился в окно, но место в среднем ряду не позволило ему разглядеть там хоть что-то, что помогло бы скоротать урок. Поняв, что ничего этим не добьется он поменял стратегию: уставился мутным взглядом на учителя, постаравшись при этом изобразить на лице какую-никакую заинтересованность, а сам тем временем стал вслушиваться в гуляющие по классу шепотки, концентрируясь то на одной, то на другой парочке переговаривающихся школьников и школьниц.
Из памяти Кеничи как-то выпал тот факт, что те самые две недели назад, когда он еще только приобщался к искусству ношения пыточных костюмов, он и думать не мог о чем-либо отвлеченном - ведь стоило только отвлечься, как его тело начинало корежить и скручивать, а теперь гляди ж ты - помимо контроля костюма и слушания вполуха учителя у него появилось время на скуку.
В одном из шепотков с задних парт промелькнула его фамилия, что и привлекло внимание парня. Сосредоточившись так, что бубнеж учителя отошел на задний план, он подключился к разговору двух одноклассниц с предпоследней парты в качестве безмолвного слушателя, ловя обрывки фраз.
– ... Да, уж Сирахама с Нандзе...
– Я слышала, что они уже давно...
– ... подруга знакомой... медосмотре... беременна...
Больше разобрать ничего не удалось: парочка школьников по соседству со сплетницами организовала свой разговор, который превратил еле слышные слова в совсем уж неразборчивый шепоток.
"Если я все правильно понял (а что тут понимать-то?), то над моими ребр..., нет, ребрами тут уже не отделаешься, над моими яйцами нависла серьезная угроза! Она не будет долго разбираться, кто распускает эти небылицы, а чисто для порядка выместит все на мне. К слову о небылицах, это все выглядит чересчур подозрительно... возникли из ничего да и живут больно долго для обычных школьных сплетен, поражая своим разнообразием: вчера слышал, как "Сирахама собирает гарем не меньше, чем у главы театрального кружка", - скука сошла на нет, и Кеничи принялся всерьез обдумывать теорию заговора.
– "Нандзе, даром что бешеная, не стала бы распускать слухи, тем более такие, лишь для того, чтобы иметь повод меня поколотить. Из лиц, вовлеченных в эту... хрень (чего уж тут - надо называть вещи их собственными именами), остался только я, но тут, как говорится, без комментариев".