Фантастические циклы романов. Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
– Поди ж ты, напасть какая, – хмыкнул князь, пристально посмотрев мне в глаза. – Присаживайтесь, Игнат Дормидонтович.
Какая честь!
Усердно скрывая издевку под подобострастной миной, я присел не краешек стула для посетителей.
Еще через десять минут, когда князь уже внимательнее прочитал остальные письма, мне пришлось выдержать стальной взгляд серых глаз.
– Я так понимаю, у вас есть какие-то предложения?
– Да, ваше сиятельство. Мне хотелось бы заняться искоренением этой заразы в Топинске. Конечно же без ущерба для исправления своих служебных обязанностей
– Даже так? – удивленно поднял брови князь, – Я думал, вы захотите, как вы сами изволили выразиться, искоренять сие пагубное пристрастие где-то поближе к столице.
– Никогда не стремился к шуму больших городов.
– Неожиданно и похвально, – хмыкнул князь и посмотрел на меня гораздо более заинтересованно. – К тому же я бы вас и не отпустил. Особенно учитывая, каких усилий мне стоило выпросить в императорской канцелярии дозволение на еще одного видока. Если честно, думал, мне в насмешку подсунули какого-то неумеху. Но недавние события показали, что я лишь понапрасну грешил на своих недругов у трона.
Ну не сильно-то и грешил, но открывать глаза князю на действительность я не собирался.
– Как вы это себе видите? – перешел князь к делу.
– В идеале – в виде особой службы, приглядывающей за распространением опиумной пыльцы и других дурманящих средств. Штат может быть минимальным. Задержания и изъятия все равно должны проводить жандармы из седьмого отдела.
– Жандармы, – сморщился князь как от ядреного лимона. – Они много чего должны, но не исполняют.
Выдав эту крамольную мысль, он задумался минут на пять, а затем решительно встал, заставив меня подскочить как ужаленного.
– Что ж, Игнат Дормидонтович, вы меня очень порадовали и развеяли кое-какие сомнения. – Сказав это, он открыл одну из папок на столе и достал документ. – Засим хочу поздравить вас титулярным советником. Также я распоряжусь подготовить предписание о создании в Топинске особого отдела генерал-губернаторской канцелярии по присмотру за распространением дурманящих зелий.
– Благодарю, ваше сиятельство! – Отреагировав на оценивающий взгляд князя, я вытянулся еще больше. При этом с трудом сдержав желание еще и по-гусарски щелкнуть каблуками.
Мне все эти подобострастные проявления давались только благодаря внутреннему, глубоко скрытому фиглярству.
– До меня дошли слухи, что, не успев обжиться в городе, вы сумели поссориться с судьей и жандармерией. Надеюсь, у вас нет намерений поцапаться еще и с Аполлоном Трофимовичем? – Князь хоть и хмурился, но веселые искорки в его глазах удалось рассмотреть без труда.
Это он еще об отце-инквизиторе не знает.
– Никак нет, ваше сиятельство! Его высокородие вызывает у меня лишь чувство глубочайшего почтения!
Похоже, с фиглярством я все же перестарался. Веселые искорки из глаз вельможи пропали, но, к счастью, не сменились злыми.
– Похвально. Ну а чтобы вам не мешали местные власти, вы переходите в мое подчинение и назначаетесь чиновником по особым поручениям.
Поди ж ты, почти как Фандорин, только до статского советника мне еще расти и расти – четыре ступени в табели о рангах.
– Все предписания и инструкции получите завтра у моего секретаря. Также вам дозволяется набрать штат из трех человек по вашему усмотрению, но все задержания и изъятия будете проводить либо силами полиции, либо с помощью казаков. Я решил направить в Топинск полусотню терцев. Для спокойствия в таком важном для государя месте жандармов, похоже, недостаточно. Вот к есаулу за этим и обращайтесь.
Ну что же, не скажу, что меня завалили плюшками, но вышло очень неплохо – я получил изрядную степень свободы, решил проблему Евсея, да и новый чин, если честно, грел подверженную тщеславию душу. С князем мы попрощались на мажорной ноте, и после беготни по кабинетам генерал-губернаторской канцелярии мне милостиво дали дозволение отбыть восвояси.
Эпилог
Домой я возвращался в одиночку, зато с багажом как у съездившей в Париж модницы. Из Омска состав выходил рано утром, так что на вокзал Топинска я прибыл как раз к окончанию рабочего дня. Можно было, конечно, сразу отправиться домой, но решил все же отчитаться перед начальством. Весь свой багаж отправил в каланчу с посыльным. За его целостность особо не переживал, потому что в таком маленьком городке вряд ли найдется идиот, рискнувший ограбить полицейского. Из начальства в управе я нашел только Дмитрия Ивановича, да и тому явно было не до моих отчетов. Следователь пребывал в нервном состоянии и, отмахнувшись от уставного приветствия, задал довольно неожиданный вопрос:
– Игнат, ваше финансовое положение, случайно, не поправилось?
– Вы совершенно правы, поправилось, причем совершенно случайно.
Следователь оживился, и это оживление не показалось мне здоровым.
– Тогда, может, хотите выкупить мои пистолеты?
Я согласился и пару минут наблюдал, как следователя терзают два чувства – желание решить за мой счет какие-то проблемы и внутренняя порядочность. В итоге победила порядочность, и цена была озвучена вполне приемлемая.
– Дмитрий Иванович, простите за нескромный вопрос, – передав следователю тоненькую стопку купюр, спросил я. – У вас финансовые проблемы?
– Это действительно нескромный вопрос.
– Только в том случае, если вопрошаемым движет любопытство, а не желание помочь.
– Я не могу позволить себе брать в долг у подчиненного, – скупо заявил Бренников.
Да что же у него такое случилось? От прежнего уверенного в себе и отстраненно-холодного профессионала остались одни осколки. На запой не похоже, так что остается только одно – крупный проигрыш.
– Боюсь, теперь я уже не ваш подчиненный. Вот предписание о моем переводе.
Пару минут следователь оторопело смотрел на документы, а затем немного расслабился.
– Игнат Дормидонтович, – вздохнув, сказал он как равный равному. – У меня действительно проблемы, и очень крупные.
– Насколько?
– На пятьсот рублей.
Я с трудом удержался, чтобы не присвистнуть, и просто еще раз полез в карман за портмоне.
– Пятьсот всего или пятьсот не хватает?
– С вашими не хватает триста семьдесят.
Ну, это не смертельно. Сейчас в моем портмоне лежало чуть больше четырехсот рублей, которые я и отдал следователю.