Фантастический детектив 2014 (сборник)
Шрифт:
Беззвучно шлепают мокрую почву огрузневшие капли, неслышно клацает секатор, срезая ветки, полные цветов, листьев и шипов. Одна, две… восемь самых лучших роз. Англичанам невдомек, что восемь цветков дарят лишь мертвым. Что с них взять, с диких островитян…
Разоритель розария на ощупь пробирается к ротонде, затепляет масляный фонарь, никчемный среди масляной субстанции тумана.
Мучительный скрежет каменной плиты, запирающей подземный ход, фигура с фонарем и розами скрывается в подземелье. Вход остается открытым, чтобы легче было вернуться. Очень неосмотрительно; две темных фигуры скользнули следом за вошедшим, скрадывая
Человек с розами и фонарем проникает в винный подвал. Смазанные петли дверей не скрипят, и так же безучастно пропускает дверь и преследователей.
В винном подвале, как и было обещано, нет ничего, кроме пустых стеллажей. Зато и запоров никаких, все нараспашку, гуляй, хоть в котельную, хоть куда.
Темная фигура направляется к черной лестнице. Лестница винтовая, закручена против часовой стрелки. Не иначе первый владелец замка был левшой, и твердыня строилась так, чтобы сеньору сподручней было оборонять проходы. Зато и нежить в таких домах заводится чаще, нежели там, где лестницы закручены вправо.
Как ни таись, но по чугунным ступеням тяжелые сапоги стучат гулко, и за этим шумом не слышно легких шагов соглядатаев. Казалось бы, остановись, приникни к отверстиям в узорном чугуне, и увидишь, как пролетом ниже по твоим следам ступают сыщики, но идущему не до того, он спешит донести восемь роз к неведомой цели.
Бельэтаж – парадные гостиные, курительная комната, столовая и накрепко запертая буфетная, где хранится фамильное серебро – единственная ценность, сохранившаяся с былых времен. Чугунная винтовая лестница в углу готической гостиной кажется нефункциональной деталью интерьера. И не каждый может догадаться, что именно по этой лесенке пропавшая горничная носила из прачечной, что в подвале, в бельевую, что на втором этаже, сияющие белизной и крахмалом простыни, а в те времена, когда в замке не было современного парового отопления, предшественник Джона Брукса таскал для печей и каминов сухие буковые поленья.
Дама Роз обычно бродит по первому этажу, но материальная тень с розами минует парадное запустение и поднимается на второй этаж, где спальни и гостевые комнаты. Трое Джонов из четырех спят во флигеле, а здесь живет миссис Баскет, и в угловой комнате – супружеская чета Бактов. Здесь же находится и комнатушка, где прежде обреталась Джоана Бекер – поближе к хозяйскому пригляду, подальше от молодых неженатых мужчин.
Кому несет цветы неизвестный, удвоивший осторожность на жилом этаже?
Не задержавшись, злоумышленник поднимается дальше. Теперь уже ясно, что это злоумышленник, что делать честному человеку с цветами в предутренний час на чердаке? Чердак – помещение технологическое, такое же, как подвал. Вся нарядная жизнь, словно ломтик бекона в сэндвиче, зажата между двумя технологическими помещениями: подвалом и чердаком.
Неизвестный, подсвечивая себе фонарем, пробирается среди вентиляционных и дыхательных труб, останавливается возле одной, особенно широкой, но в этот момент две пары крепких рук хватают его за локти.
– Позвольте спросить, мистер Стил, что делаете вы здесь в столь неурочный час?
– Я… – забормотал садовник, делая слабые попытки вырваться. – Я тут гуляю.
– Странное место для прогулок.
– А ты молчи, черномазый. Я свободный человек и могу гулять где захочу и когда захочу.
– Но не по чердаку чужого дома, куда вы пробрались тайным образом. Будьте
– Никому. Они мне и вовсе не нужны. Вот…
Джон Стил рванулся и, освободив на мгновение руку, швырнул букет в ближайшую трубу.
– Очень ловко, – похвалил Томми. – Куда ведет эта труба?
– Представления не имею.
– Отлично. А если мы туда швырнем не розы, а кирпич?
– Не надо!
– То есть какое-то представление о том, что там внизу, у вас есть?
– Нет. Просто, швырнув кирпич в вентиляционную трубу, вы перебудите весь дом.
– Ладно, Томми, не пужай парня, – примирительно произнес Куз Митч. – Кирпичами швыряться – не дело. Мы с утречка в Дарлингтон сгоняем, привезем мальчишку-трубочиста, спустим его на веревке и все узнаем.
– Не надо! – взмолился садовник.
– Тогда пошли к мистеру Траубу, объяснять, почему это «не надо».
Комната Сэмюэля Трауба встретила их клубами сигарного дыма и треском телеграфного аппарата. Зашифрованная статья для «Манчестер экспресс» улетала в эфир, смущая скучающего лондонского телеграфиста величиной телеграммы и полной ее невразумительностью.
Джона поставили перед темными очами детектива. Томми кратко изложил обстоятельства дела, не забыв упомянуть, что день назад Джон Стил во всеуслышание объявил, что лично завалил ход из беседки в подвал. Услыхав, что за ним следили от самого цветника, Стил окончательно сник и начал не то чтобы признаваться, но оправдываться.
– Предыдущие дни туда же бросали букеты?
– Туда.
– Куда ведет эта труба?
– Не знаю! Клянусь, не знаю!
– Зачем тогда бросал?
– Это она велела! Сказала, что если я все буду исполнять как следует, то меня восстановят в правах, а потом она выйдет за меня замуж.
– Кто – она?
– Хозяйка.
– Миссис Баскет?
– Да какая она хозяйка? Дура напыщенная – и больше ничего.
– Тогда – кто?
– Дама Роз.
Джон Стил уже давно был отпущен скрывать следы своего преступления, а трое детективов никак не могли решить, что из услышанного вранье, что правда, а где садовник добросовестно заблуждается.
Из рассказа цветоносца выходило, что на том конце трубы находится древний ублиет, в котором встретила смерть Элизабет Баскет. Джон Стил уверял, что, бросая в трубу цветы, он помогает Даме Роз ожить, за что ему обещана награда.
Томми, бывший изрядным специалистом по вопросам воскрешений, клялся и божился, что ожить Дама Роз не сумеет никогда и ни при каких условиях.
– Но верить в собственное оживление она может?
– Она может, я – нет.
Так и не придя ни к какому выводу, разошлись, кто досыпать, кто дорабатывать.
Утром, когда сквозь туман начал просачиваться мутный свет, в доме случился сдержанный переполох, который, несмотря на все предосторожности, был замечен бессонным Кузьмичом. Он слышал, как Джон Хок, ворча, отпирал конюшню и раскочегаривал лошадку, в которой всю ночь тлел огонь. Джон Стил, которому сегодня вовсе не пришлось спать, отворил ворота и остался подрезать кусты барбариса. Можно было бы спросить его, куда ни свет ни заря отправился кучер, но Митч рассудил, что садовнику и без того было задано слишком много вопросов, а о цели поездки можно будет поспрошать возницу, уж он-то знает лучше.