Шрифт:
От
Люди семнадцатого, а пожалуй, и более позднего века любого из нас сочли бы магом и волшебником. Как еще им назвать человека, который в обыденной жизни запросто летает над облаками, разговаривает, как с соседями, с жителями других городов и владеет «волшебным зеркалом», показывающим события прошлого и настоящего, где бы те ни происходили?
Мы сами не заметили, как поселились в мире фантастики и невероятное стало нашим бытом.
А будущее? Для нас оно тоже фантастично; но в отличие от своих прадедов мы благодаря диалектическому материализму знаем, что оно будет таким и что оно изменит все стороны нашей жизни.
Не с этим ли осознанием связан бурный интерес к фантастике в литературе? Не этим ли определяются многие ее сегодняшние черты?
Очередной сборник «Фантастика, 68», разумеется, не может быть зеркалом всей современной советской фантастики. Выхватывает он тем не менее многое.
Первое, что отражается в нем ярко, — это повышенный интерес к духовному миру человека. Тут необходимо, однако, уточнение.
Духовный мир человека — предмет любого произведения литературы. Но не во всяком произведении происходит встреча человека с невероятным. О, это особенная встреча! Опыт, здравый смысл, привычный взгляд на окружающее испытывают ломку в самой своей основе; все существо человека потрясено, как при землетрясении.
Эта буря выносит его к иным берегам, где все не так, как было, и человек уже не тот. Испытание новым и невероятным, знакомое, разумеется, нам по реальной действительности, но протекающее в ней, как правило, медленно, сжато в фантастике до мгновений и сфокусировано в чистый и ослепительный луч. Вот почему, видимо, мы узнаем себя, свои мысли и чувства в самых что ни на есть фантастических ситуациях. Вот почему фантастика, казалось бы, далеко уходящая от реальности, тем не менее крепко связана с ней. В самой реальности есть фантастика, вот в чем дело. Надо приложить усилие, чтобы не заметить этого.
Не всегда — верней, не вся — фантастика интересовалась духовным миром человека. Сколько угодно произведений, где и бурное плавание к новым берегам есть и сами берега обозначены, а только на героев это в общем никак не влияет: поудивлялись и остались прежними. Этот недостаток иногда пытались даже теоретически обосновать. Раз произведение научно-фантастическое, то главное в нем, стало быть, показ фантастических свершений науки. А уж духовный мир человека тут дело побочное, специфика жанра, так сказать.
Специфика? В сборнике есть вполне «классические» научно-фантастические рассказы — «Все законы вселенной» П.Амнуэля, «Придет такой день» В.Журавлевой. Но выньте из них «то, что не наука», — и от рассказов ничего не останется.
На наших глазах — это тоже прослеживается в сборнике — происходит частичный поворот фантастики к сказочным формам повествования. Удивляться тут нечему. Исторически сказка — близкая родня фантастики. И кроме того, форма сказки исключительно богата художественными возможностями; очевидно, в этом один из секретов потрясающего долголетия сказок.
«Последний мутант» В.Рича, безусловно, сказка, внешне традиционная. Но это лишь имитация: за ней скрывается вовсе не традиционно-сказочное содержание. А в рассказе Р.Подольного «Кто поверит?» мы узнаем черты притчи.
Интерес к художественному изображению черт предвидимого, коммунистического будущего — по понятным причинам привилегия социалистической фантастики. Это ее постоянная особенность, плодотворная традиция, настолько само собой разумеющаяся, что ее присутствие в сборнике не нуждается в акцентировании. Стоит, однако, обратить внимание, что написанная в этом ключе повесть «Академия «Биссектриса»» принадлежит перу начинающего фантаста.
Маленький экскурс в сторону. Надеюсь, читатели «Божественной комедии» Данте согласятся со мной, что насколько впечатляюще изображены в ней ад и грешники, настолько же бесцветно там описание рая и праведников. А ведь обе части творил один и тот же гениальный художник!
Да не заподозрят меня в сопоставлении вещей несопоставимых; это отступление не более чем повод для размышлений, тогда как речь совсем о другом. В повести В.Малова есть жизненно достоверные характеры. Прекрасные ребята, замечательный учитель…
Да, но ведь прототипы таких характеров есть в сегодняшнем дне!
Что ж, и прекрасно. Но все же герои повести не совсем люди сегодняшнего дня, механически перенесенные на десятилетия вперед.
На них лежит отсвет будущего, и как он преображает их! Пусть автору временами не хватает художественного мастерства. Он показал становление подростков в условиях желанного будущего, а это немало. Становление порой нелегкое, конфликтное, убеждающее, что даже в светлом грядущем дорога к лучшему не эскалатор, где встал на ступеньку и без усилий вознесся к совершенству.
Тем более нет этого в сегодняшнем. Отнюдь не призраки населяют веселую и сатирическую повесть «Как погасло солнце» В.Бахнова. Какие уж тут призраки, если сейчас, сегодня жив некто, хорошо знакомый нам по газетным новостям, кто готов погасить любое солнце, если оно «не соответствует» его идеям. Но дело, понятно, не столько в личности, сколько в силах, ею олицетворяемых, которые вольно или невольно отбрасывают людей к прошлому — к покорной тупости, жестокому угнетению и духовной нищете. Советские фантасты выполнили бы свой гражданский долг лишь наполовину, если бы ограничились только утверждением идеалов коммунизма и не подняли бы своего оружия против тенденций, диаметрально им противоположных. Тем более что опасность многолика, личины ее могут быть самыми необычными — даже извечное стремление к свободе можно использовать ради целей рабства («Побег» И.Варшавского).
Все усовершенствуется, и приемы психотехники тоже. Уж как осторожен «маленький человек» в рассказе Б.Зубкова и Е.Муслина «Аквариумы»! Как он избегает покушений рекламы! Все тщетно: бизнес изобретательней самого дьявола… Судьба человека глубоко безразлична цивилизации, основанной на принципе, что у прогресса нет другой цели, кроме прибыли, и что в погоне за ней допустимы любые средства. Тут впору случиться даже тому, что описано в рассказе А.Адмиральского «Гений».
Я сказал ранее, что в произведениях фантастики герои сталкиваются с невероятным, которое оставляет в их душе неизгладимый след. Не всегда, хотя это-то и есть, пожалуй, самое странное. Есть люди, с которыми хоть пришелец из космоса заговори, а они и пришельца приспособят к своему крохотному миропониманию, и будет он для них что соседский дворник (Р.Яров, «Спор»). И не нужно в таком случае пришельцу даже маскироваться, как это происходит в рассказе А.Горбовского «Человек за бортом», чтобы остаться неузнанным. Жаль, что в рассказах все же мало уделено внимания этому типу человеческой души, столь примитивно и жестко стереотипной, что в ней умерла способность к пониманию всего сколько-нибудь выходящего из круга узкоколейных мыслей.