Фантастика 1969-1970
Шрифт:
Нанни кивнул. В комнату вошли еще трое. Кроме своего директора, Нанни никого не знал.
Он хотел было встать из-за стола, но руководитель Совета остановил его:
— Решим, тогда будем знакомиться. Дело в следующем. Время — 1970 год. Вот город. Название организации. Нужно выполнить их план. Точнее — план одного отдела.
— Вы знаете, что это такое — вторжение в чужое время? Что это может за собой повлечь? Ведь у нас все в стадии эксперимента.
— Знаем. Туда нужно послать человека, разбирающегося в радиоэлектронике
В дверях появились Сантис и Эрд.
— Начнем сейчас же, — сказал руководитель Совета. — Поэтому я и пришел сюда сам.
В дальней звездной системе потерпел аварию корабль «Вызов», вылетевший с Земли сто лет назад…
Засунув руки в карманы осеннего пальто, Самойлов шел на работу. Каким образом его оформили на должность старшего инжейера, ему самому так и осталось неизвестным. Поднялся на третий этаж инженерного корпуса.
— Ха! Новенький явился! — Таков был первый возглас в ответ на его негромкое приветствие.
— Где работал? Что кончал? Что новенького? — Вопросы градом сыпались на слегка растерявшегося Самойлова.
— Здравствуй, Александр Тихонович! — галантно раскланялся начальник отдела. — Верещагин… Верещагин Юрий Юрьевич.
Самойлов промычал в ответ что-то нечленораздельное.
Начальник лаборатории, в которой предстояло работать Александру, запросто похлопал его по сутуловатой спине, причем для этого ему пришлось слегка приподняться на цыпочки.
Остальные, гурьбой обступив новичка, вразнобой называли свои имена и фамилии. Александр смущенно кивал головой.
Постепенно все отошли от Самойлова, но шум не умолкал.
Техник Свидерскнй ни с того, ни с сего начал рассказывать грустную историю из собственной удивительно невезучей двадцатилетней жизни. Его излияния перебили довольно бесцеремонно. Ведущий инженер Вырубакин заявил, что «Пахтакор» все-таки войдет в десятку сильнейших. Ему возразили — горячо и со знанием дела. Нашлись и союзники. Через минуту спорил весь отдел.
Самойлов не знал, что он должен делать, и не имел ни малейшего представления о турнирном положении «Пахтакора». Он отошел к окну и посмотрел вниз.
У проходной несколько человек с воплями и улюлюканьем гонялись за опоздавшим. Тот никак не давался им в руки и все время закрывал лицо шляпой.
Оторвавшись от увлекательного зрелища, Александр увидел, что весь отдел коллективно решает легендарный этюд Куббеля. Соблазн был слишком велик, и новичок тоже погрузился в многоходовые лабиринты шахматной мысли.
Потом, когда подтянутый и опрятный Стрижев блестяще решил этот этюд, разговор перекинулся на местные темы: погоду, природу, охоту, рыбалку.
Коллективная беседа шла легко и непринужденно, часто прерываясь бурными вспышками смеха.
Паяльники бурно чадили расплавленной
Наконец Верещагин не выдержал… и пошел поговорить в конструкторский отдел.
Время до обеда прошло быстро и незаметно.
После обеда успевшие остыть паяльники и приборы были включены вновь. Самойлов навел порядок на выделенном ему столе и осмотрелся. Часть инженеров листала технические журналы, часть возилась с настройкой макетов, но без заметного энтузиазма.
Самойлов не мог понять, почему в отделе такое затишье.
— Опытных образцов нет, — пояснил Верещагин. И по выражению его лица стало ясно, что очередной срыв работ начался уже давно и закончится неизвестно когда. — Сидим. Баклуши бьем! А потом ночевать здесь будем. Планировали, планировали — и все зря.
Самойлов сел за свой стол и стал просматривать бумаги. «В чем заключается моя функция? — с тоской подумал он. — Ничего толком не объяснили. „Нужно только твое присутствие“. А если я сейчас кулаком трахну? Что тогда будет?»
— Парни, — раздался голос, — у меня что-то с головой. Ничего не соображаю. Усилитель возбуждается. Посмотрите кто-нибудь, — вскакивая со стула и взлохмачивая густую черную шевелюру, просительно проговорил инженер Гутарин.
Это заурядное событие сразу всколыхнуло отдел. Посыпались вопросы и советы. Самойлов тоже подошел поближе и через чье-то плечо попытался посмотреть на экран осциллографа.
На столе лежала плата с кое-как припаянными конденсаторами, сопротивлениями и транзисторами. Рядом валялась схема. Самойлов мельком взглянул на нее. Схема была довольно проста. Прикинув в уме, он подумал, что такой усилитель, пожалуй, не должен возбуждаться.
— Сорвалось! Возбуждение сорвалось! — радостно закричал Гутарин. — И ничего не делал. Само сорвалось.
— Ну, а чего же ты панику наводишь, — все стали нехотя расходиться.
«А-а, — подумал Самойлов. — Возможно, дело в том, что обратная связь была слишком глубокая».
— Опять возбуждается, — поникшим голосом сообщил Гутарин. — Кто здесь колдует? Сознавайтесь!
— Это я, — прошептал Самойлов. — Сейчас я скажу: «Усилитель возбуждается». Ну что? Возбуждается? А теперь колебания сорвутся. Правильно? — Лицо Самойлова слегка осунулось.
Он был напуган своими сверхъестественными способностями.
Техники, инженеры и начальники, нервно переговариваясь, окружили стол Самойлова. Верещагин осторожно задал вопрос:
— А еще что-нибудь умеешь делать?