Шрифт:
Ежегодный традиционный сборник научно-фантастических повестей, рассказов советских авторов. Читатели познакомятся с новыми произведениями уже известных писателей и с авторами, впервые выступающими на страницах сборника.
Вместо предисловия
Перед вами, читатели, очередной ежегодник “Фантастика”.
Как обычно, в таких сборниках наряду с известными мастерами представлены и дебютанты. Стало уже традицией искать и находить новые имена не только в устоявшихся “гнездах” советской научной фантастики -
Среди авторов сборника - ленинградец Лев Успенский. Наибольший успех принесли ему научно-художественные книги на лингвистические темы (“Слово о словах”, “Имя дома твоего”, “Ты и твое имя”) и мемуары “Записки старого петербуржца”.
Может показаться неожиданным, что этот маститый писатель, по основному направлению своей деятельности далекий от фантастики, выступает с фантастико-приключенческой повестью. Но напомним, что Лев Успенский на протяжении своей долгой творческой жизни не раз обращался к этому жанру. Еще в 1928 году под псевдонимом Лев Рубус был опубликован его фантастико-приключенческий роман “Запах лимона”, написанный в соавторстве с Львом Рубиновым, А сравнительно недавно в сборнике “Тайна всех тайн” появилась его научно-фантастическая повесть “Эдва-о плюс икс дважды”.
Нет надобности аттестовать и такого своеобразного прозаика, как ленинградец Геннадий Гор, издавший за последнее десятилетие немало фантастических произведений. К лучшим из них следует отнести роман “Изваяние”, связанный с излюбленной темой Гора - философским осмыслением искусства как силы, способной оказывать формирующее воздействие на человеческую душу и делать нетленными даже мимолетные впечатления. С этой же темой соприкасается и рассказ “Лес на станции Детство”.
Давно и прочно вошел в научнофантастическую литературу киевлянин Владимир Савченко. Он зарекомендовал себя серьезными романами об ученых, подтверждающих в лабораторных условиях самые дерзкие гипотезы (“Черные звезды”, “Открытие себя”). В повести “Тупик” Савченко пытается соединить фантастическую гипотезу из области теоретической физики - о неизвестных еще свойствах времени - с полудетективным сюжетом. В какой мере удался этот литературный эксперимент, пусть судят сами читатели.
Любителям фантастики известны произведения москвичей - журналиста Дмитрия Биленкина (сборник рассказов “Марсианский прибой”) и историка Кирилла Булычева (сборник “Чудеса в Гусляре”). К активно действующим фантастам принадлежит и Михаил Грешное (г. Лабинск), автор книги “Обратная связь”, долгое время работавший учителем в сельских школах. Вошел он в литературу реалистическими рассказами из жизни советской деревни и лишь сравнительно недавно приобщился к новой для него области творчества.
Инженер Виктор Колупаев (Томск) успешно совмещает работу по специальности с литературным трудом.
За короткое время он “выдал на-гора” целую серию фантастических повестей и рассказов, отмеченных имтересными сюжетными поворотами и романтической “гриновской” настроенностью. Публикуемая повесть, на наш взгляд не самая сильная в творчестве Колупаева, увлекает необычностью замысле. Читатели, конечно, уже успели познакомиться с первой книгой этого даровитого литератора, изданной в серии “Библиотека советской фантастики”.
.Аркадий и Борис Стругацкие представлены здесь одним из самых ранних рассказов, “Человек из Пасифиды”.
Не впервые появляются в сборниках и журналах фантастические рассказы молодых авторов - ленинградского инженера-проектировщика Андрея Балабухи, инженера из Риги Вячеслава Морочко. Но подлинные дебютанты нашего ежегодника - харьковчанин Юрий Никитин, ленинградцы Борис Романовский, Николай Введенский, сибиряк Борис Лапин (Иркутск).
Особый интерес, как нам кажется, представляет публицистический раздел “Клуб фантастов”, на этот раз дающий трибуну литературоведу Юлию Кагарлицкому, который вновь обращается к одному из родоначальников “жанра”, Герберту Уэллсу, показывая неразрывную связь его раннего творчества с научными исканиями великих биологов-дарвинистов; молодой исследовательнице Татьяне Чернышевой (Иркутск), оригинально трактующей теоретическую проблему “Научная фантастика и современное мифотворчество”. Раздел завершается литературно-библиографическими изысканиями знатока советской фантастики Виталия Бугрова (Свердловск) - “…И выдумали самих себя” и составленной И. Ляпуновой (по материалам, собранным Б. Ляпуновым) библиографией отечественной фантастики за 1957-1960 годы, хронологически продолжающей аналогичные публикации, помещенные в предыдущих сборниках.
И сегодня еще раздаются голоса, что научная фантастика существует и развивается сама по себе, в стороне от магистральных путей большой советской литературы и без какой-либо теоретической базы. Например, Ариадна Громова в статье “Зигзаги фантастики” (“Литературная газета” от 19 апреля 1972 года) безапелляционно утверждает, что “единственная пока монография по вопросам научной фантастики - “Русский советский научно-фантастический роман” А. Ф. Бритикова - сколько-нибудь надежным теоретическим подспорьем в работе служить не может”.
Между тем упомянутая монография - серьезный многолетний труд, вносящий заметный вклад в разработку истории и теории советской научной фантастики, и нельзя от него отмахнуться бездоказательной негативной оценкой. А если говорить объективно, так ли уж оголен и бесплоден этот участок нашего литературоведения и критики? Ведь последние годы, кроме монографии А. Бритикова, появились еще и такие солидные работы, как книга Ю. Кагарлицкого “Герберт Уэллс”; проблемные и во многом новаторские статьи Т. Чернышевой, 3. Файнбурга, В. Ревича, Г. Альтова, В. Золотавкина; книга Г. Гуревича “Карта страны фантазий”; переработанная для издания диссертация Н. И. Черной “В мире мечты и предвидений. Научная фантастика, ее проблемы и художественные возможности” (Киев, 1972), критическое исследование А. Урбана “Фантастика и наш мир” (Ленинград, 1972).
Воспользуемся возможностью, предваряя дискуссионный раздел, коснуться некоторых вопросов.
Процессы, происходящие в глобальных масштабах, необычайно сложны и многообразны.
Одновременно со стремлением осмыслить грядущие пути человечества, предотвратить непоправимые беды, могущие зачеркнуть завтрашний день мира, фантастическая литература под прямым воздействием научно-технической мысли становится в определенных аспектах художественной прогностикой.
Кое-кто считает, что научная фантастика светит лишь отраженным светом. Но нельзя не учитывать и ее обратного влияния на науку. Вспомним хотя бы признание К. Э. Циолковского, утверждавшего, что “известный фантазер Ж. Берн” заставил его увлечься космическими путешествиями и “пробудил работу мозга в этом направлении”.
Именно этой теме - судьбе фантастических идей посвящены хорошо аргументированные статьи бакинского писателя-фантаста, инженера-изобретателя Генриха Альтова.
В печати не раз встречались сообщения, что в зарубежных исследовательских центрах разного профиля предметом специального изучения становятся оригинальные идеи, высказанные писателями-фантастами, и некоторые из этих идей, содержащие “рациональное зерно”, влияют в какой-то мере на научные поиски.
Анализом фантастических прогнозов занимаются и советские ученые…Да, теперь уже можно утверждать: разработка теории научной фантастики сдвинулась с мертвой точки, хотя и не вышла еще из стадии становления. Предстоит найти более точные определения и удовлетворительные ответы на многие спорные вопросы.