Фантастика 1973-1974
Шрифт:
– Архимед. Тут русская станция. Надо передохнуть. Кстати, у них приличная кухня. Можно пообедать. Я всегда у них беру овощной суп. Как это называется… Ага!
– О'Брайен прищелкнул языком и с усилием произнес: - Борч! Очень вкусная штука!
В просторном зале столовой Рея О'Брайена встретили как старого знакомого. Объяснение шло на смешанном русско-английском. К их столу подсел молодой русоволосый парень.
– Ну как, Рей, борч?
– Борч!
– довольно улыбнулся водитель.
– Садитесь, доктор. Покушай немножко!
– Спасибо.
– Зачем? У нас мирное сосуществоааие.
– Кто это?
– спросил Эрих, когда русский отошел.
– Здешний биолог.
– Что он сказал?
– Говорит… как это перевести? Ну, вывести мистера Лумера в море и бросить в воду.
Тронхейм покрутил головой: то ли русский говорит загадками, то ли О'Брайен. намудрил с переводом. Ясно одно, что и этот парень, видимо, разделяет подозрения Рея.
Обед привел О'Брайена в доброе расположение духа, Его огромные руки легко справлялись с планетоходом. Планетоход лихо огибал очередную воронку или уклонялся от встречи со скалами, а Рей неторопливо рассказывал о своей невесте.
Монотонный голос О'Брайена действовал на Эриха усыпляюще.
Он извинился и перешел в соседний отсек подремать. Проснулся он от грохота: въезжали в какой-то туннель. Тронхейм вернулся в кабину.
– Что, уже приехали?
– Нет, это Эратосфен. Отсюда еще миль двести. Пятьсот миль отмахали. Пора и отдохнуть.
В номере О'Брайен сразу завалился спать, а Эрих, взбудораженный дорожными впечатлениями, долго ворочался и, чтобы отвлечься, решил обдумать план предстоящей работы. Прежде всего надо снять психограммы всех сотрудников.
Установить в своем номере анализаторы, в кабинете - автоматическую запись, чтобы не отвлекаться.
Невольно его мысли переключились на Элси. Ему все-таки удалось снять с нее психограмму. Он не нашел особых отклонений. Только пики волевых центров показались,.подозрптельнымп: необычно сглаженные трапеции, на фоне которых прорывались отдельные острые вершины. Что-то надрывное было и в ее поведении. Эрих вздохнул. Нет, сейчас во всей этой кутерьме не разобраться. Надо попробовать на месте. Тронхейм закрыл глаза и приказал себе спать.
Утром наскоро подкрепились.
О'Брайен торопился. Лунный день близился к концу, и надо было успеть обратно, пока солнце стояло достаточно высоко. Дорога прихотливо петляла среди пологих горных вершин, иногда на пути вставали острозубые скалы. Все чаще на красноватом фоне возникали зеленые полосы, глыбы, и, когда планетоход вырвался на равнину, серовато-зеленый цвет начал преобладать. От многочисленных кратеров, воронок, каменных осколков рябило в глазах. Наконец появилась зубчатая гряда Коперника. Начался медленный подъем. Но даже здесь Рей умудрялся использовать инерцию. Разгоняя машину вниз по склону, он включал двигатель только вблизи следующей вершины.
Низкие гряды он проскакивал с ходу. Планетоход как будто дрейфовал на огромнейших волнах, и качка при этом была не хуже океанической.
– Hv, док, станция, - заговорил Рей, молчавший все четыре часа сложного пути.
– Зря вы это… сюда… Но раз уж вы приехали, мой вам совет: питайтесь своими продуктами.
Тронхейм пожал плечами. Едва удалось разместить ящики с аппаратурой, да и смешно ехать в гости с собственной ложкой.
– Спасибо, Рей, сам я не догадался.
– У меня есть двухнедельный запас.
– Не стоит, Рей. Я везу достаточно приборов и индикаторов, чтобы определить полноценность продуктов.
– Эх, доктор, доктор… - огорчился О'Брайен.
– Небось думаете: что он понимает, этот необразованный чудак…
Тронхейм промолчал. Не обижать же, в самом деле, хорошего парня только потому, что ему втемяшилась нелепая идея.
Замигали огни шлюзовой камеры.
Эрих шел по коридору. Его слегка покачивало, двигался он неуверенно, как в первые дни на Луне. Тогда было понятно: он еще не привык к ферромагнитным вкладкам в подошвах обуви, нейтрализующим с помощью магнитного поля потери земного тяготения.
– Послушайте!
– окликнул он невозмутимо шагавшего впереди молодого парня, служащего станции.
– Объясните мне, что происходит!
– Вы напрасно волнуетесь… э… мистер Тронхейм. Все новички на нашей станции проходят через это.
– Через что, черт возьми?!
– не выдержал Эрих.
– Объясните толком, почему меня дергает, как марионетку на веревочках!
– У нас маленькая станция, мистер Тронхейм. Слабое магнитное поле… Вы быстро привыкнете.
– Хорошенькое дело, - проворчал психобионик.
– Не могут обеспечить человеческие условия.
Они прошли по жилому отсеку шагов тридцать. Провожатый остановился.
– Я помогу вам устроиться.
– Спасибо, я отлично управлюсь сам. Передайте профессору Лумеру, что через полчаса я буду в состоянии навестить его.
– Извините, сэр. Вынужден вас огорчить. Директор станции во второй половине дня не принимает. Я смогу вас представить ему только завтра утром.
Служащий набрал разблокирующий код, и дверь ушла в стену.
Номер, как и просил Эрих, оказался трехкомнатным. В передней лежало оборудование. Тронхейм прошел по комнатам и остался доволен.
– Черт с ним, с Лумером, - решил он.
– Надо распаковать и установить аппаратуру.
– Вам помочь, сэр?
Эрих оглянулся. Служащий все еще стоял у дверей в почтительной позе.
– Ну давай, - неожиданно согласился Тронхейм.
– Как тебя зовут?
– Джон Кэлкатт, сэр.
– Так вот, Джонни. Волоки всю эту музыку поближе к столу, и начнем.
С монтажом приборов они провозились до конца дня. Для пробы Эрих снял психограмму Кэлкатта.
Удивило сходство срезанных волевых пиков графика с психограммой Элси Лумер, хотя здесь они выражены значительно слабее. Сделать вывод об одном и том же источнике было нетрудно.