"Фантастика 2-23-120". Компиляцмя. Книги 1-20
Шрифт:
Я проигнорировал вопрос и уточнил:
– Взяли их?
– Рустама Садыкова с тремя пулевыми повезли в реанимацию, должны откачать. Его сообщники обстреляли опергруппу и скрылись до прибытия подкрепления. Так из-за чего у вас там всё началось?
Мне бы встать и уйти, но не было сил. Коньяк и пара таблеток анальгина подействовали наилучшим образом и боль стихла, шевелиться не хотелось. Как не хотелось и откровенничать с опером. Глотку ему вскрыть хотелось – это да.
Стремясь подавить сие навязчивое желание, я спросил:
– Скажи лучше, что произошло здесь.
Козлов пристально глянул на меня и косо усмехнулся,
– Алёна открыла дверь и получила по голове обрезком резинового шланга с прутком арматуры внутри. Наверное, её собирались изнасиловать, прежде чем убить. Я чинил сорванный кран, вмешался… – Опер запнулся и вновь перешёл на суконный язык рапортов: – Когда злоумышленники попытались завладеть табельным оружием, был вынужден открыть огонь на поражение. Один из нападавших умер на месте, второй попытался скрыться с места преступления, спустился на первый этаж, где и скончался от полученных ранений, не совместимых с жизнью. Что касается тебя, то хочешь – верь, не хочешь – не верь, но Мальцеву фотографию передал не я.
– Кто тогда?
– Да кто угодно! Его не мы разрабатывали, просто доступ к делу из-за взрыва получили! – Опер болезненно поморщился и скособочился ещё больше. – Ты пойми, Полоскаев, мне эти все интриги просто не нужны были. Мог я подставить тебя под удар для пользы дела? Да мог, чего уж душой кривить? Только зачем?! Со вчерашнего дня мы отрабатывали возможную причастность к взрыву Рустама Садыкова. Установили за ним наблюдение, он вывел на Симака. Их машину проследили до склада, там бы и взяли, просто стрельба началась до прибытия группы немедленного реагирования.
Я припомнил вой сирен и всё же покачал головой.
– Вам Мальцев нужен был, а не его шурин и не Симак!
– Да Рустам сдал бы нам Мальцева с потрохами! Начали бы с палёной водки, потом остальное раскрутили. Дело техники!
Доводы Козлова звучали вполне разумно, но я упрямо заявил:
– Обвинение в убийстве надёжней!
– Ты из меня дурака не делай! – выдал Козлов с нескрываемой злостью. – Реши я разыграть фотографию, глаз бы с тебя не спустил! Ещё бы и группу немедленного реагирования наготове держал. Взял бы Мальцева с поличным прямо над твоим телом. Я бы лично взял, никому не доверил! Думаешь, стал бы здесь торчать? Да сейчас, разбежался! На кой чёрт мне под ножи подставляться? Оставил бы тут засаду, повязали бы всех без шума и пыли. К чему мне эта бойня, скажи? Мне задержания нужны! Задержания живых подозреваемых! А теперь точно месяц отписываться придётся, ещё и служебную проверку назначат! На хрена такая головная боль?
Опер был кругом прав – у него не имелось никаких причин столь радикальным образом подталкивать Мальцева к моему убийству, но и до конца поверить в искренность собеседника я не мог. Выбросил из головы дурную мысль пустить в ход опасную бритву и только.
– Что случилось в цехе? – спросил Козлов, когда я забрал со стола фотографию.
– Мне откуда знать? Меня там не было. Не веришь, у Рустама спроси, когда очухается, – пожал я плечами.
– Полоскаев! Ты лучше не нарывайся! – прорычал опер, и стало ясно: действительно, не стоит. Очень уж нехорошая хрипотца прорезалась в голосе Козлова, ещё и на столе под рукой кухонный нож будто случайно примостился. А у меня в кармане бритва. И пусть неизвестно, чем всё закончится, но ничем хорошим для меня –
– Что случилось в цехе? – повторил капитан свой вопрос. – Толя сказал, бандиты вынесли раненого. Это был племянник Симака, так? Вы его захватили, поэтому они и вломились на склад?
Я кивнул, но счёл нужным заметить:
– Только не «мы его захватили», это твой «афганец» с фоторобота постарался.
– А ты где в это время был?
Вместо ответа я указал пальцем на опухшее с правой стороны лицо.
– Выхватывал.
– А потом?
– Мальцев отправил к Алёне двух человек, только они уехали, появился Рустам с бандитами. Началась стрельба, я под шумок перебрался через забор на территорию соседнего завода и сделал ноги. За мной кто-то ещё бежал, его застрелили.
– Ну-ну, – только хмыкнул опер.
– Всё так и было, – подтвердил я, поднялся с табурета и сразу опёрся о стену, пережидая приступ головокружения.
– Ладно, – вздохнул Козлов и повторил: – Ладно. – Он глянул на меня с нескрываемым сомнением и заявил: – Никуда не пропадай, из города не уезжай. Если Садыков не заговорит, понадобятся твои показания, чтобы его прижать. Надеюсь, до этого не дойдёт, но тут не всё зависит только от меня.
Отлипнув от стены, я двинулся на выход, а уже в коридоре обернулся и предупредил:
– Больше – никогда. Никогда и ни за что.
Капитан Козлов наполнил рюмку коньяков, выпил и попросил:
– Дверь закрой с той стороны. – Потом налил себе снова.
Я так и поступил, покинул дом через соседний подъезд, пошаркал подошвами по траве, счищая с них кровь, и осторожно ощупал разбитое лицо.
Тогда и накатило осознание, что вновь остался жив, лишь благодаря чистому везению. Просто так карты легли. А ведь запросто мог сейчас в нескольких пластиковых пакетах за город ехать или под белой простынкой в морге одним куском до температуры окружающей среды остывать.
Меня стошнило, на этот раз жгучей и пронзительно-кислой смесью коньяка и желудочного сока, голова закружилась, пришлось опереться на угол дома.
Не хочу подыхать. Свисать с верёвки не хочу и дёргаться под пламенем паяльной лампы не хочу тем более. А значит – больше никогда. Никогда и ни за что.
Буду ходить на работу и ждать результатов вступительных экзаменов, собирать мебель, пить пиво с пацанами и гулять с Зинкой, целоваться с ней, водить на танцы и тискать в подъезде. И пусть я не вполне отчётливо представляю, чего хочу добиться, но и понять, чего не желаешь никогда и ни при каких обстоятельствах, – это тоже совсем немало. Для отправной точки сгодится так уж точно.
Павел Корнев
10’92
Часть первая:
Сентябрь
05|09|1992
утро
Гранит науки оказался местами твёрдым до одури, местами попросту несъедобным. За прошедшее со школы время я успел порядком подзабыть, каково это вообще — учиться, и мозги воспринимали новую для себя информацию на редкость неохотно. По сути, всю первую неделю в политехе я только и делал, что жалел о своём опрометчивом намерении получить высшее образование.