Фантастика 2006. Выпуск 2
Шрифт:
Но сначала наплескал себе одному полный бокал. Выпил как воду, в три глотка. Полегчало.
— Значит, так, — очень веско произнес он, глядя Вите в точку между бровями. — Настя твоя — дура.
— Знаю, — понурился Витя. — Зато красивая.
— Была. Но тебе ее теперь тащить всю жизнь. Потому что если она проболтается…
— Понял, — кивнул Витя.
Кузьмину не понравилось его выражение лица.
— Убирать не смей, — предупредил он. — Хочешь, в монастырь засунь, или еще куда. Но если хоть один фрагмент ее тушки попадет на стол к патологоанатому…
Он
— Ну понял я, ладно.
— Насте не надо было удалять зуб, — сказал Кузьмин и поморщился: фраза прозвучала слишком мягко, по-интеллигентски. — Она, идиотка, не въехала: регенерация — значит, регенерация. Значит, должны вырасти. И срать они хотели на то, что ей рожа собственная с полным набором зубов не нравится. Понимаешь?
Витя на всякий случай побледнел и подобрался.
— Она нарушила программу. А потом еще понесло ее в Турцию. Ну каждый дурак знает: если есть воспалительный процесс, на открытое солнце выходить запрещено! А эта овца поперлась загарчик обновлять, блин.
— Овца, — согласился Витя. В глазах появился опасливый огонек: — Док, а что будет, если меня свинцом нашпигуют?
Этого вопроса Кузьмин боялся. И надеялся, что если такое случится, то Витя не выживет. На самом деле никакой патологоанатом не понял бы, что там сотворили с организмом. Строго говоря, Кузьмин сам имел весьма смутное представление о том, какие внутренние изменения могут иметь место в человеческом теле. Мыши и собаки — это хорошо, но все-таки не то. Теория плюс пять минут практики, если можно так выразиться.
— А ты постарайся, чтоб не нашпиговали. — Кузьмин неприятно засмеялся. — Потому что грохнуть могут, а это ни тебе, ни мне ни к чему.
Витя замолчал. Кузьмин выпил. Захмелел.
— А Настя?
— Настю сегодня вечером перевезешь ко мне в лабораторию. Попробую я ее стимуляторами накачать. У нее, я так понял, все резервы ушли на зубные дела. У человека от природы есть небольшая способность к регенерации, так вот, имморталин эту естественную способность отключил.
Витя хлопал глазами. Кузьмин порол чушь.
— Это как с алкоголиками. У них тоже прием внутрь сбивает гормональный баланс.
— Так может, ей похмелиться надо? — воспрял Витя. — Ну, в смысле, что ей просто надо добавить имморталина?
— И где ж я его тебе возьму, а? Весь 3ianac я на вас и израсходовал. А больше нету. И трупы на дороге не валяются.
Витя осклабился. Ну да, у людей его профессии трупы именно что валяются.
— Витя, — тихо, внятно сказал Кузьмин, — мне повезло один раз, я получил доступ к телу, которое, согласно завещанию, разнимали на органы. Я получил труп очень свежий, здорового человека, который не хотел умирать, который до последнего вздоха боролся за жизнь. Ктому же именно с этим трупом никто не удивился бы, увидав, что некоторых частей не хватает. Если бы я приехал на два часа позже, было бы поздно изымать из него те части, которые мне нужны.
Кузьмин намеренно не называл органы. Это его тайна.
— Док, а от чего он помер?
— Какая разница?
— Ну, так…
— От инфаркта. Мужчина, сорок два года. Здоровый, как буйвол.
— А больные не подходят, да?
— Ну, смотря какие. Такие, которые уже смирились, — нет. Понимаешь, очень важен фактор жизнелюбия.
— А еще? Еще что важно? Ну там, пил-курил…
— Да нет, не играет роли. Лучше, конечно, без этого. — Кузьмин похлопал себя по карманам, сделал вид, что не может найти сигареты. Витя подсунул ему свои, дорогие. — Самоубийцы еще подходят.
— Так они ж… — удивился Витя. — Они ж по доброй воле, типа сами!
— Сами-то сами, а в приказном порядке. В смысле, сами себе приказывают умереть. И организм у них перед смертью борется. Даже у тех, кто снотворным травится. Но тут другая тонкость: понимаешь, получить труп мало. Нужно еще изъять из него кое-что, и чтоб родственники потом не возмутились.
— А они откуда узнают?! Шарить, что ль, у него внутри будут? И они в натуре знают, что там должно быть?! — Витя захохотал. — Бля буду, сколько раз было, что кого-то подрезал, ну, не насмерть, но один хрен не знаю досконально, что там у нас внутри!
— Знать и не надо. Достаточно видеть разрезы на теле в неположенных местах. Сам подумай: родственники тело обмывают, а на нем — дырки. Особенно замечательно, если они вскрытие запретили. А если и не запретили — тогда патологоанатом заметит, что кто-то труп резал до него. Мало того, еще и определит зачем.
— А договориться с ним — никак? В смысле, чтоб он сам во время вскрытия отлучился куда-нибудь, ты там пошуруешь, он потом обратно зашьет… Я бабла сколько надо отстегну, ты не думай. Ну, даже в долю возьмем. Типа он тебе нужные трупы отбирает, ты ему конвертик. Мы, эта, на конвейер дело поставим, нужным людям толкать станем.
— Забудь! — Кузьмин преисполнился праведным гневом. — Сдурел?! Кто-нибудь стуканет — и все! Нет уж, — сделал вид, что успокоился. — Настьку твою я стимуляторами на ноги поставлю. Рожа у нее останется перекошенная, это уж не обессудь, но жить будет.
Витя покачал головой:
— Хреново. Ну так что, когда ее к тебе перевезти?
— Сегодня, часам к восьми вечера. Ты меня домой подбрось, мне поспать надо.
— Ща, док, только водилу вызову, я ж сам на грудь уже принял. — Витя потянулся за мобилой.
Потом его телефоном завладел Кузьмин: вызвал ассистентку, распорядился приготовить для Насти единственную комнату-палату. Ассистентке Лене он доверял: некрасивая девочка искренне его любила, а Кузьмин изредка с ней спал, чтобы не чувствовала себя невостребованной. И чтобы не поедала. Ну и потому, что ему самому больше не с кем было спать.
До приезда шофера они успели допить бутылку и взять вторую. В машине Кузьмин добавил еще — из горла, чувствуя себя натуральным плебеем, который бескультурьем выражает презрение к аристократии. Правда, Кузьмин был воспитан получше Вити, так что презрение если и выражал, то к бандитским деньгам, на которые пил из горла дорогущий коньяк.