Фантастика 2006. Выпуск 2
Шрифт:
— Братец, — со вздохом шепнула ему Майя, — зачем ты мешаешь марионеткам, когда они хотят уничтожить сломавшихся марионеток? Это их личное дело, для них вполне естественное.
— Они не куклы, они живые существа!..
— Хорошо, — пожала плечами сестра, — можешь не считать их куклами. Но в любом случае ты уже убил нормального взамен неполноценного. Хочешь продолжить размен?
— По-твоему, мне надо уйти и не мешать? — спросил Андрей.
— Как хочешь, — странно улыбнулась Майя. — Уж я-то точно остаюсь.
Брат развернулся и побрел в сад.
Брызги красного на холсте было видно издалека.
— Что желаете на завтрак, Андрей Борисович?
«Ви-подруга», которая после получения доступа к Главному серверу сменила «ви-друга», была босая, в джинсовых шортах и миниатюрном топике. Смотрела кротко и лишних замечаний не делала. Лицо у нее было в точности как у Анны Далии.
— Пиво с креветками. Очищенными. Впрочем, нет, я ведь поработать хотел… Чего уж там, давай кофе — как я люблю — и омлет с гренками.
— Подать в лабораторию?
— Да, заботливая ты моя.
«Ви-подруга» застенчиво улыбнулась, и Андрей в очередной раз пожалел, что ее нельзя шлепнуть по крепкой на взгляд попке. Впрочем, можно подумать, как сделать виртуальных друзей более осязаемыми. Как-нибудь потом…
Вернувшись из усадьбы Пиотровских, Андрей неделю глушил разум позитив-коктейлями. Потом еще неделю мучился эмоциональным «похмельем». Когда серая душнота депрессии начала развеиваться, к нему пробилась мысль.
Зачем тратить довольно большие в масштабах всего мира средства на ежедневное синтезирование гормональных коктейлей? Ведь можно смоделировать воздействие на нервные импульсы и получать тот же эффект прямыми сигналами в нервную систему. Создать микрочип, который подключается напрямую к мозгу, — дело техники.
Через новый чип эмоции, которые станут просто программами, можно будет транслировать на всех через Главный сервер. Возможность выбора все равно перешла в разряд невостребованных человечеством…
Андрей хотел, чтобы микрочип поступил во всеобщее применение до дня смерти родителей. Последних людей, которые не побоялись воспитать собственных детей.
И годовщина трагедии станет днем траура, когда весь мир будет плакать.
Юрий Максимов
ДВАДЦАТЬ МИНУТ
Тихо. Дело к шести. Сумрак в храме понемногу сгущается. Синие огоньки лампадок, кажется, проступают ярче перед высокими, тёмными иконами. От приоткрытых дверей с улицы тянет прохладой и сиренью.
Влад потянулся к включателю и зажёг настольную лампу. Вспыхнувший жёлтый круг выхватил стопки рыжих свечей, иконки и крестики с той стороны стола. Почесав подбородок с проступающим пушком, парень достал из кармана книгу и углубился в чтение.
«Начало колонизации Ио было положено в 2117 году совместной экспедицией…»
Влад зевнул и выдвинул ящик стола. Где-то у Вити здесь мятные ледяшки обретались. Так, листки для записок, коробка с, мелочью, карандаши, поминальная тетрадь — нету, облом. Надо было спросить, когда сменял. Теперь уж Витя небось на полпути к дому. Ладно, всего полчаса осталось до закрытия. А потом — в сторожку, чай пить с пряниками. И — снова читать эту нудятину про спутники Юпитера. Послезавтра зачёт по «освоению».
Хорошо хоть народу нет. Вообще вечером, когда не служат, людей заходит мало. Так и сегодня. Только один пилот заглянул, из Космопорта, трёхкредитку на канун поставил; да ещё две тётки, проездом с Марса, — вон их свечки мерцают на золотистых подсвечниках перед Спасителем и Богородицей.
Влад уж было вернулся к конспекту, как дверь приоткрылась, и в храм протиснулся заросший серой шерстью гигант в бежевом халате. Цистерцианин. Сторож невольно нахмурился.
Гость, не оглянувшись на него, «покачивающейся» походкой прошёл к центру храма и встал аккурат под куполом. И смотрит неотрывно на лики святых в иконостасе. «Будто молится», — усмехнулся про себя Влад, но тут же отогнал эту мысль.
Видно, турист. Зашёл поглазеть. Обычно такие днём приходят. С ними Витя хорошо толкует. Глядит мечтательными голубыми глазами, бородищу свою рыжую теребит, то слушает, то говорит… Шутили, что одна пара ригелиан каждый год специально сюда прилетает, чтобы с ним поболтать. Да, Витя — мужик разговорчивый. А вот Влада такие вещи напрягают. Надо ж было припереться этой мохнатой зверюге за полчаса до закрытия!
«Впрочем, для туриста одет он странновато», — подумал Влад, разглядывая пришельца со спины. Цистерциан не часто встретишь даже здесь, в Космопорте, но несколько раз он их всё же видел. Всегда на них роскошная одежда из тонкой ткани, и всегда они подчёркнуто опрятны. А этот весь помятый, вон, уже испачкался где-то, шерсть какая-то… всклокоченная. «Только цистерцианских бомжей нам здесь не хватало. От своих отбою нет».
Двухметровый гость неторопливо развернулся и двинул к выходу.
Влад демонстративно уткнулся в книгу. «Пусть бы хоть прошёл побыстрее», — но внутри уже зрело досадное предчувствие, что нет, не пройдёт, полезет ещё разговаривать.
Так и случилось. Цистерцианин подобрался и встал по ту сторону стола. Кажется, с минуту он стоял молча, а Влад упрямо продолжал «читать книгу». В конце концов он — сторож, а не продавец. Не ему лезть первым с разговорами.
Наконец сухой, явно непривыкший к человеческой речи, голос пробормотал:
— Извиняюсь.
Тут уж делать нечего, пришлось поднять голову. С невольной неприязнью Влад глянул в заросшее лицо пришельца. Чёрные глаза-пуговицы блестели совершенно бесстрастно. «Как у плюшевых игрушек».
— Щенник, — донеслось из-под серых усов.
— Чего? — сощурился Влад.
— Щенник, — повторил цистерцианин и добавил: — Ся.
— Священник? — внезапно догадался Влад.
— Ся щенник, — кивнул гость.
— Священника нет, — объяснил сторож. — Домой уехал. Завтра утром приходите на службу. Тогда будет священник.