Фантастика 2006. Выпуск 2

Лукьяненко Сергей Васильевич

Лейтенант, остолбенев, наблюдал, как отодвинулась решётка вентиляционной шахты под койкой, и здоровенная: серая крыса в ошейнике выползла и уселась у ног капитана. Вид у неё был потрясающе наглый.

Капитан продолжал:

— Вот тебе живая интуиция «Независимого». Это существо — как и его сородичи, что прячутся между переборками, — лучше нас чувствует неладное, хотя и не может объяснить почему, Джок знает на корабле такие закоулки, до которых мы с тобой в жизни не доберёмся. Иногда он просто невыносим, бывает, что и у меня руки чешутся

накормить его ядом, хотя чаще ему достаётся сыр. Он предпочитает «старый голландский», хотя не отказывается и от нескольких венерианских сортов — «гротта», «десомо» и ещё какой-то с севера. Не представляю, как он может есть эту гадость. Я ничего не забыл, Джок?

— Всё верно, шеф. — Лейтенант дважды моргнул, услышав вполне разборчивую речь.

— Поверь старику, сынок. Капитан может спать спокойно только тогда, когда убедится, что самая никчемная крыса из самого тёмного закоулка сыта, довольна и никуда не собирается бежать. Кстати, на Рее они всё время были с нами — верно, Джок?

Крыса лениво повернула морду к Володину; пару раз втянула воздух, шевеля усами, и — хотите верьте, хотите нет — лейтенанту показалось, что она ему подмигнула.

Андрей Павлухин

ТЕЛЕДРАЙВ

Мы заключили пари в четверг.

— Я убью тебя, — сказал он.

— Нет. Я тебя, — возразил я.

Трансгималайская платформа сбрасывала паломников в снега Шамбалы — десятки фигур, словно метеоритный дождь. В панорамную плоскость вписался упитанный, тепло одетый европеец. Замер, приветливо помахал рукой и провалился в пасть каньона. Паломники падали в медленном студне низкой гравитации; их глаза записывали ландшафты.

— Рериховцы.

Я перевел взгляд на собеседника.

— Долбаные рериховцы.

— Ты об этих!

— А о ком еще?

Ливень паломников.

Платформа испражняется. Почему-то в голову лезет Мэри Поппинс. Вот она спускается с неба, увлекаемая ветром перемен, над ней раскрыт старомодный зонт…

Моя трубка забормотала мантру.

Неверии фыркнул.

Откинув крышку, я тронул сенсор со значком телефона. Справа, как по волшебству, материализовался букмекер.

— Итак, вы решили убить друг друга. — Букмекер был одет в выгоревшие штаны цвета хаки и потрепанную футболку с изображением Уго Чавеса, волосы прятались под растаманской шапочкой. Вдобавок парень ходил босиком. — Правильно?

— Да, — сказал Неверии.

В руках говнюка возникла электронная записная книжка.

— Когда начнете?

— Завтра, — решил я. — В полдень.

— Чудно. — Пальцы букмекера пробежались по клавиатуре. — Ставки уже принимаются. Неверии против Николюса. Три к одному, соответственно. Процент стандартный. Расчет не зависит от конечного результата.

— То есть, — уточнил я, — не имеет значения, кто умрет?

— Вы оба заработаете.

Букмекер вновь погрузился в вычисления.

— Простите, —

мне не давал покоя один вопрос, — тогда какой в этом смысл?

— Смысл, — глубокомысленно заметил нежданный персонаж, — всегда есть.

С этими словами он захлопнул книжку.

— Договора на ваших ящиках. — Он убрал книжку в карман на левой штанине, достал свою трубу и набрал чей-то номер. — Удачи.

В следующую секунду его не стало.

— А что, если я достану ствол и грохну тебя? — На Неверина снизошло озарение. — Сейчас.

— Так не интересно.

Мы провели остаток дня, гуляя по платформе и созерцая горы. Затем я переместился домой.

В моей голове поселились ви-джеи.

Улыбчивая девушка с прямыми, зачесанными на пробор волосами, ежесекундно меняющими цвет, и парень в оранжевой футболке с голографическим, живущим собственной жизнью глазом. Футболка рекламировала клинику лазерной хирургии. Ви-джеи со вкусом и знанием дела издевались над хитами. Отстой-парад.

— Следующий, не побоюсь этого слова, шедевр, — вдохновенно вещал парень, — судя по всему, выполз из клоаки Луд Гхолейна, о чем свидетельствует изысканный, в духе Мэрлина Мэнсона, видеоряд…

Мой имплант вылавливал каналы с удаленного ретранслятора, парящего над пригородами Минска, затем прогонял через зрительный и слуховой нервы.

Я иду по улице и вижу две картинки. В окружающий мир, по уши засыпанный снегом и залитый неоном, вписано окно с транслируемым клипом. Я могу уменьшить его до квадратика величиной с ноготь. Либо развернуть по максимуму.

Сейчас окно занимает четверть доступного пространства.

ПАНТЕК — МОБИЛЬНЫЕ ТЕЛЕСИСТЕМЫ.

Пульсирующее полотнище распростерлось над бульваром. Кривые пальцы деревьев, казалось, раздирают брюхо рекламе.

10.44.

Время в левом нижнем углу реальности.

Я иду по мостовой, зима замораживает мысли. Редкие прохожие то появляются, то исчезают.

Мир без границ.

— Сценаристы, очевидно, ярые поклонники японского Чебурашки…

По пересекающей бульвар подвесной Магнитке прошелестела механическая гусеница. Мерцающая, полупрозрачная фигура сноубордиста разорвала пантековское небо, заложила призрачный вираж и скрылась в витрине магазина спорттоваров.

Я прошел мимо газетного киоска.

Внизу, на пределе обзора, бегущая строка предлагала скачать проститутку. Выделенные красным цифры телефонного номера.

Вот ведь какое дело — одно нечаянное изобретение способно все перевернуть. Захудалый «Пантек» выкупил за гроши патент безвестного молдавского ученого, доработал проект и стал мировым монополистом в области мобильной связи. Телефон превратился в средство передвижения. Мгновенная телепортация в любую точку планеты. Конечно, если тот, кому звонишь — абонент «пантековской» сети. И если он не заблокировал порт.