Шрифт:
Рассказы
Людмила Макарова
Теоретик
Прохладный ветерок обвевал голову. Настойчивый такой ветерок.
– Продолжайте, пожалуйста.
Придав лицу крайне заинтересованное выражение, Олег Шатилов откликнулся на вызов ментофона. Контакт с пациентом идеальный. К тому же пациент на поверку оказался кандидатом номер один на прием к психиатру, и
«Я слушаю».
«Олег, это Серов. Можешь общаться?»
«Недолго, Алексей Вадимович».
«Мне твоя помощь нужна. У меня здесь такой фрукт сидит... Боюсь, без психолога я его вежливо за дверь не выставлю. Как бы дело жалобой в Минздрав не кончилось».
«Через пять минут».
– ...а на балконе – лиса, – возбужденно говорит в это время пожилой мужчина, сидящий в кресле напротив, – вертихвостка рыжая! Это она стеклопакет изодрала, понимаешь? И у меня, и у соседки с тридцать шестого этажа. Прыгает по балконам, сволочь этакая! То сигнализацию перекусит, то стеклоочистители погнет... И ведь хитрая тварь какая! Только я к ментам – нет ее! – Мужчина с досадой хлопает рукой по подлокотнику кресла. – Только они сканеры включат – она на крышу! А я за ней гоняться не могу – годы не те. Сердце, понимаешь, прихватывает... Вы мне, главное, направление дайте. И чтоб к доктору хорошему. А то с лисой этой, стервой рыжей, даже спать плохо стал. И все перебои в сердце-то, перебои... До инфаркта так можно допрыгаться. Понимаешь?
– Конечно.
Олег еще что-то участливо спрашивает, соглашается и делает вид, что заносит в компьютер приметы лисы, пока на пороге не появляются санитары психиатрического отделения.
– Вот вам направление. Молодые люди вас проводят. Это у нас студенты на практике. Они вас к доктору определят, а дальше уж – что он скажет. Поможете, ребята?
– Не вопрос, Олег Геннадьевич! – дружно улыбаются дюжие молодцы. Виктор и не соврал почти. В самом деле студенты. Подрабатывают. Пациент благодарно кланяется.
– Ребята, а вы часом, не охотники? – спрашивает он в дверях. – А то тут такая история, понимаешь...
Для тех, кто находится внутри космического корабля, звездный коридор подпространственного перехода невидим. Говорят, что за бортом тянутся хрустальные полосы, и переливаясь, течет расплавленное стекло...
Капитан первого ранга Евстафьев обычно наблюдал тщательно прорисованную бортовым компьютером траекторию и пестрые колонки символов, обозначавших звездные системы, мимо которых проходил его пассажирский звездолет «Истра». Колонки и в самом деле текли по экрану сверху вниз, но к романтическому восприятию преодоления пространства не имели никакого отношения. В этот раз символы на обзорном экране сделали плавный поворот и вдруг ссыпались в кучу, мгновенно превратившись в нечитаемую массу.
– Михалыч, ну что там?!
– Сейчас... Похоже... Ускоритель накрылся! Выходи из тоннеля, капитан!
«Значит все-таки ускоритель», – подумал Евстафьев с каким-то нездоровым облегчением. Еще секунду назад от одной мысли о неисправности подпространственных ускорителей у него внутри все замерзло. А сейчас – ничего. Ускоритель, так ускоритель. Только спина стала мокрой. Как будто
– Похоже, в момент разгона нас и крутануло, – сказал капитан.
Капитан оказался прав. Звездолет действительно потерял ориентацию на входе в тоннель. И возможно, уже вышел из границ разрешенного перехода, с каждой секундой увеличивая риск влететь в какой-нибудь объект. Вселенная не настолько пуста, чтобы пропустить корабль к месту назначения, любезно раздвинув весь космический мусор, не говоря уже о звездных системах, попадись они на пути.
Романтик бы сказал: «За бортом царило звездное месиво».
– Твою мать. Куда выходить-то... – тихо сказал Евстафьев, не отрывая взгляд от обзорного экрана пилотажной рубки.
Звездолет начало раскачивать.
– Ты чего делаешь, командир? – ошарашенно спросил второй пилот, наблюдая как «звездное месиво», выраженное свалкой цифр и символов, размашисто закачалось на экране.
– Это единственный вид движения, который я стопроцентно контролирую, – сказал Евстафьев, – есть еще один тоннель подпространственного перехода на этом маршруте. Повезет – провалимся в него. Вероятность столкнуться с другим звездолетом внутри параллельного тоннеля намного ниже, чем с астероидом или звездой при аварийном выходе в открытый космос.
– А если не повезет?
– Выйдем, куда глаза глядят. Как ты и предлагал.
– Н-ну... – Второй пилот облизнул пересохшие губы. – Тогда я с пассажирами, что ли, поговорю. Уже нервничают...
– Поговори.
Через двенадцать минут по стандартному счету времени бортовой компьютер выдал на обзорный экран убогие кособокие колонки цифр и надпись: «Ориентация затруднена. Расхождение с исходными параметрами тоннеля перехода». Космос помиловал «Истру». Звездолет несло по параллельному разрешенному переходу прямо на резервный сортировочный узел, куда диспетчеры заводили корабли в случае перегрузки направления. Гигантский маятник Вселенной качнулся в последний раз и остановился, повинуясь обезумевшему от осознания своей удачи капитану первого ранга.
– Экстренный выход! – заорал Евстафьев.
– Беру маршевые! – заорал Михалыч. И еще через четыре минуты аварийный пассажирский звездолет, вынырнувший в родное обычное пространство, ткнулся в причал резервного узла. Команда спасателей рванулась в пассажирский салон.
В кабинете главного врача центра «Семейной медицины» сидел сухонький старичок. Нос крючком, глаза маленькие черные. Картину дополняли седая бородка и аккуратная круглая лысина.
– Добрый день, Алексей Вадимович, – сказал Олег, – вызывали?
– День добрый. – Начальник обернулся к старичку. – Позвольте представить: Олег Геннадьевич Шатилов. Психолог. В данный момент исполняет обязанности заведующего отделением психологии. А это...
– Крантц, – резво вскочил старичок, протягивая руку, – Франц Францевич. Изобретатель.
«Еще один кандидат, – подумал Олег, отвечая на пружинистое нервное рукопожатие, – а мужских мест в психушке у нас только два осталось...»
– Очень приятно. Нечасто к нам инженеры-изобретатели заглядывают, – улыбнулся он.