"Фантастика 2023-110". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
Удушающий кашель мешал спать, несчастный ученый промучился до самого утра и, не спавши, отправился на правительственное заседание, где ему предстояло рассказать о результатах исследования.
Александр, едва переступив порог штаба, рухнул на пол без сознания – голова в один миг закружилась, ноги подкосились, и все это время ему казалось, что он крепко спит, погрузившись в сон. Сначала его трясли как мешок с мукой, и, когда ученый не пришел в себя, военные подхватили его под руки и надавали пощечин. А потом усадили, когда физик-ядерщик распахнул веки и с удивлением
Он попытался затесаться в углу, но заметил пристальный взгляд председателя:
– Что нам скажет наука, если она, конечно, уже проснулась?
С ним остался и Игорь Костин, тот самый фотограф, что с первых дней аварии находился на станции и делал множество фотографий, рыская то тут, то там, раздражая своим присутствием немолодого ученого. Конечно, это были его личные тараканы – Мила бы никогда ему не изменила, даже если бы осталась одна среди мужчин, – но мужское самолюбие неистово страдало, исподтишка зализывая раны.
Костин однажды заметил недобрый взгляд ученого:
– Ты дуешься на меня, потому что тебя назвали трусом?
Александр похолодел. Это произошло в том же восемьдесят шестом, когда на очередном заседании присутствовал прокурор из генеральной прокуратуры – заявился, не запылился. Он с выдержанным терпением выслушал речи физика-ядерщика (хотя в его глазах свирепствовала самая настоящая ярость) и вдруг заявил:
– В Чернобыле нет места трусам!
Невыносимый галдеж в миг прекратился, наступило гробовое молчание. Находящиеся в зале люди посматривали на Борового и его разгневанного собеседника, в их глазах был полнейший шок. Александр тогда не выдержал, встал и удалился из зала, громко хлопнув дверью.
Боровой зло взглянул на фотографа:
– Ты цепляешь местных девчонок. Мне это не нравится.
– То есть, ты хочешь сказать…
– Ты бабник!
– Но-но, не бабник, а любитель женщин!
Александр фыркнул:
– Какая разница…
Их спор прервал заглянувший в кабинет испуганный мужчина:
– Девчонка вернулась!
Игорь и Александр переглянулись. Последний почувствовал, как душа ушла в пятки.
– Ты же не веришь, что это она взорвала станцию?..
– Не верю. Но факты говорят об обратном.
– Ее же увезли в детдом!
Перепуганный вестник пожал плечами:
– Я и понятия не имею, как охрана на КПП ее пропустила!
– Ладно, идите! Мы сами все решим.
– И что теперь будем делать? – поинтересовался Игорь, когда работник станции ушел, хлопнув дверью.
– Понятия не имею. – Александр нахмурился. – В любом случае, так просто мы от нее не избавимся.
– Я так и не понял, чего она сюда-то возвращается? Ей что, тут нравится?
Боровой хмыкнул, промолчав. В своих мыслях он был в нескольких километрах отсюда. Ему пришлось побывать в квартире своего близкого друга, когда его увезли в морг. В рабочем кабинете все лежало на своих местах, но что-то было не так. Странное ощущение, что все подстроено. И чувство преследования тоже не отпускало, хотя Александр уже успел отругать себя за паранойю. Когда ученый вернулся обратно в Чернобыль, отлежав какое-то время в больницах, эта странная мания отступила. Зато перед глазами стоял стол, идеально вытертый, на котором стопкой лежали книги, какие-то записи и фотография маленькой девочки в платье.
“Алина…”
Видеокассета с докладом лежала у него в сейфе. Когда Александр оставался один, он прокручивал ленту раз за разом, пытаясь найти хоть какую-то причину смерти лучшего друга. Но все шло идеально, нет ни единой проволочки или зацепки. Тогда Боровой выключал видеоплеер и уходил в свои мысли, полные отчаяния.
Глава III
Одиннадцатое октября, девяносто первый год
Алина обернулась еще раз.
Никого.
Ее встретили достаточно прохладно, хоть им и удавалось скрыть легкое недовольство. На бледном детском личике промелькнула усмешка, но тут же скрылась под маской невинного ребенка. Иногда лицемерие спасает жизнь, если знать, за какие ниточки нужно дергать.
Она прошла на станцию и, свернувшись в первом попавшемся углу клубочком, уснула. Изо рта вырывались клубы пара, холод слегка покусывал нежную детскую кожу, оставляя красноватые пятна. Щеки покрылись легким румянцем. В отдаленные помещения тепло не поступало. Издалека можно было услышать постукивание лопат, глухие удары падающего на бетон угля и ругательства мужчин.
Ей нравились испуганные, бледные и осунувшиеся после бессонных ночей лица. Находящиеся на станции люди старались сохранить нарочитое равнодушие, но умелый взгляд пронзительных синих глаз замечал испуг, спрятавшийся на дне черных зрачков. Иногда они прятали недовольство и гнев под густыми темными ресницами.
– Че там?
– Попросили замеры снять, найди рулетку!
– А? Я тебя не слышу!
– Замеры сними!
– Чего?
– ЗАМЕРЫ, БЛЯТЬ!
Алина приоткрыла правый глаз и тяжело вздохнула. За стенами своего убежища раздавались громкие крики наперевес с ругательствами – шел капитальный ремонт одного из энергоблоков. На улице уже стояла глубокая ночь, температура упала еще ниже, с неба срывались мелкие снежинки, падая на промерзшую землю.
Лоскутки мрака вытянулись, касаясь кривыми отростками стен. Зашептали на разных голосах, обвивая тонкую девичью шею. По коже прошелся слабый электрический ток. Алина встала с пола и, поправив свой наряд, отправилась по коридору в полной темноте. Внутренний голос подсказывал дорогу, направлял, угрожающе шипя или молитвенно посвистывая.
Перед ней оказалась панель с выключенными приборами и несветящимися кнопочками. В небольшом помещении стояла гробовая тишина. Девочка еще раз осмотрелась и распростерла руку над панелью. Провела ладонью вдоль приборов, прикрыв веки, и, легко ступая по плиточному полу, чувствовала, как напрягаются пальцы, как кожа впитывает статическое электричество. И улыбнулась, отойдя подальше.