"Фантастика 2023-116". Компиляция. Книги 1-18
Шрифт:
— Ну не смотреть же на него!
— А доклад в Нарвик?
— Как же ты меня достал! Тебе бы только доклады рассылать, — недовольно проворчал Рейнгарт. — Радист! Дай бланк. Отправим донесение, пусть в Нарвике поморщат лбы, гадая, кого мы видели.
Взяв чистый лист бумаги, командир хотел отделаться сухим докладом в пару строк. Но этого показалось мало, и он принялся в деталях расписывать внешний вид неизвестной лодки. Закончил Рейнгарт информацией о том, что захватил пленного и собирается произвести торпедную атаку.
— Отправляй! — он ткнул радисту исписанный
Главный механик уже перевёл лодку на перископную глубину, и командир уткнулся в тубус. Присмотревшись к чёрной полосе рядом с неизвестной лодкой, он вдруг понял, что торпедировать её не получится. Построенный немецкими инженерами бетонный причал как раз и должен был исключить такую возможность атаки лодки с моря. Располагаясь под углом, он надёжно прикрывал собой вход в бухту. Рейнгарт с досадой ударил по рукояткам перископа. Посмотреть и уйти было не в его правилах. От размышлений его оторвал голос радиста:
— Герр командир, нам ответная радиограмма!
— Так быстро? — Рейнгарт удивлённо посмотрел на высунувшуюся из радиорубки голову в наушниках. — Любопытно…
Глядя в исписанный бланк, он начал на глазах мрачнеть.
— Что пишут? — спросил старпом.
— В Нарвике такие же пескари, как и ты. Требуют, чтобы мы немедленно возвращались и не пытались атаковать неизвестную лодку. Утверждают, что она чрезвычайно опасна. Откуда нашим умникам это известно?
Рейнгарт неприязненно посмотрел на старпома:
— Густав, не пойму, зачем я поторопился с докладом? Теперь ничего не поделаешь, придётся подчиниться. Уходим!
Максим осторожно открыл глаза. В голове звенело, как будто по ней перекатывалась горсть мелочи. Облизав пересохшие губы, он пошевелился. Под ним скрипнула узкая койка, и стоявший к нему спиной немец обернулся. Наклонившись и внимательно посмотрев в лицо Максиму, он что-то крикнул, и тут же рядом появился второй, в серой куртке подводника и пилотке с орлом.
— Ну как? Очухался? — спросил он на безупречном русском языке.
Максим посмотрел на свою мокрую робу и осознал, что он ужасно замёрз. И в подтверждение этого его начало трясти крупной дрожью. Зубы застучали в такт с трясущимися пальцами. По телу волнами побежали судороги.
Немец посмотрел на него и усмехнулся:
— Что ж ты налегке выперся на мороз? Неужели ничего теплее не было? Сейчас тебе куртку принесут, а то на лодке холодно. Обогрева не хватает. Всё-таки север — это север.
Максим оглянулся вокруг. Вогнутые стальные стены, трубы с манометрами, вентили.
— Где я? — спросил он, поднявшись и спустив ноги.
— У меня на койке! — засмеялся немец.
— А ты кто?
— А кто ты? — вопросом на вопрос ответил немец и засмеялся ещё громче.
— Я первый спросил.
Максим потрогал шишку на затылке и застонал. Он попытался встать, но немец его остановил.
— Лежи! Наш док сказал, что у тебя сильное сотрясение.
— Кто меня так?
— Боцман. Этот бить умеет.
— Я что, на подводной лодке?
Немца, судя по всему, ужасно забавлял растерянный вид Максима, и он хохотал, оглядываясь на ничего не понимавших из их разговора, обступивших немецких моряков:
— Какой ты догадливый! На твою похожа?
Максим пропустил мимо ушей провокационный вопрос и спросил:
— Это же немецкая лодка?
— Она самая!
— А что ты здесь делаешь? Ты же русский.
— Нет, я не москаль. Я из львовских, если тебе это о чём-то говорит. Степан Горбунко, так меня кличут. А кто ты, мил человек?
Максим посмотрел на обступивших его матросов и, рассудив, что скрывать свое имя бессмысленно, ответил:
— Максим Зайцев.
— Максим? Это же надо, так моего шурина зовут, — Степан даже хлопнул Максима по-свойски по плечу, будто перед ним и впрямь был его шурин. — Ну и наделали вы шума со своей лодкой! А тебя теперь везём в Нарвик, будто принца. Командир, как радиограмму дал, так все сразу будто с ума сошли. Сам папа Карл летит нас встречать!
Максим мрачно посмотрел на довольного Степана и, обхватив голову, задумался. Как же он так опростоволосился? Перед глазами плыли лиловые круги, и мутило от накатывающей тошноты. Но хуже всего было то, что он ничего не помнил. Виденная то ли в бреду, то ли наяву, в памяти всплывала рыжая голова немца. Максим попытался напрячь память. Он ведь пошёл за Акопяном? Где же тогда Рафик? Может, тоже здесь, на лодке? Степан Горбунко, вдруг резко посерьезнев, спросил:
— Максим, так ты с русской лодки или с американской? Ответь мне как земляку, а то уж очень интересно.
Подождав с минуту и, видя, что Максим отвечать не собирается, усмехнулся:
— Тебе всё равно язык развяжут. Зря запираешься. Я ведь почему спросил. Командир уверен, что вы американцы. И как я ему ни доказываю, он не верит, что у русских может быть такая лодка.
— А с чего ты взял, что я русский? Может, я как раз из Америки! — Максим с неприязнью посмотрел на Степана и скривился, потрогав затылок.
Горбунко снова похлопал его по плечу и сочувственно сказал:
— Понимаю, у тебя голова трещит, а я со своими расспросами. Нет, ты не американец. И дело даже не в том, что ты говоришь по-русски. У тебя на майке написано «Пью всё, что горит!» С такой надписью только русский будет ходить.
Максим совсем забыл про эту глупую надпись на своей футболке и такую же идиотскую физиономию со стаканом в руке. Степан, между тем, не унимался:
— Я с командиром на коньяк поспорил, что лодка русская. Так скажи — выиграл я или нет? За это я и тебя угощу, если захочешь. Я тебя про лодку не спрашиваю. Это у тебя другие спросят. Ты мне только ответь — чья она?
Максим опять проигнорировал его вопросы и прислушался. Где-то рядом гремели дизели. Их удушливая гарь и вонь солярки, смешанная с запахом дешёвого одеколона и пота, стойко заполнили кубрик. Лодка полным ходом куда-то шла в надводном положении. Матросы, так и не проронив ни слова, стояли кругом и прислушивались к беседе, напряженно следя за каждым его движением. В тесноте кубрика немцы давили друг друга, но не уходили и ждали, что им перескажет Степан Горбунко.