"Фантастика 2023-125". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
— Фу, — скривилась в гримасе царская дочь, тут же позабыв, о всей своей решимости, — а зачем?
— Я ж тебе сказала, что тут, проходят ритуал «познание себя, через нечистоту», — опять наставительно заговорила «бывалая девка», принимаясь за нравоучения, — себя чуешь? Нечистоту лицезришь? Вот! Из тебя здесь, вытравливают брезгливость, подруга. Брезгливость — это непозволительная роскошь, которая допускается, только для обычных людей, но только не нас, «особых». Брезгливый человек, как зашоренная лошадь, видит и осознаёт только часть, а не целое. Это вовсе не говорит, что мы должны превратиться в свиней и питаться помоями, плавно переходя на опарышей. Просто,
Тут она остановила внушение, заинтересовано осмотрела царскую дочь, внимательно слушавшую её и уже по-простому добавила:
— Только делать вид, что ты этого «червя» поборола и убила, я тебе не советую. Они не смотрят на то, как мы едим и едим ли вообще, а это, говорит о том, что они, просто, знают, жив в нас ещё этот «червяк» или нет. И не спрашивай, как они это делают. Сама не знаю. Я, вот, уже третий день сижу и кажется совсем перестала брезговать и то не выпускают, а тебе, судя по твоим желудочным позывам, в этих «хоромах», ещё долго сидеть.
— Что за бред, — вновь взорвалась на эмоциях Райс, — а если я не смогу? И вообще, что будет, если я откажусь?
— Обломайся, — тут же равнодушно ответила соседка, — если не сможешь, то сдохнешь тут от голода и жажды, и поверь, тебя отсюда, даже, никто вынимать не будет. Хотя нет, от голода не сдохнешь, потому что, тебя, вот эти белые миленькие червячки, быстрей съедят.
И Апити расхохоталась, разгоняя волновыми движениями, тела кишащих вокруг опарышей.
— Этого не может быть! — чуть не заорав и сверкая заблестевшими от слёз глазами, запротестовала рыжая, — я, дочь царицы Тиоранты, и они не посмеют меня сгноить в этой вонючей яме.
— Да, не ори ты! — тут же грозно рявкнула на неё Апити, вогнав привыкшую к «жополизному» почитанию и до крайности избалованную царскую дочь, в ступор.
Ведунья злобно осмотрела, исказившуюся в молчаливой истерике, высокородную деву и смачно сплюнув в кишащих опарышей, сквозь зубы процедила:
— Вот, теперь я знаю, почему нет преемственности власти по крови.
И Райс, тут же захлебнулась её словами, неожиданно поняв их смысл. Вскипевшее в ней чувство несправедливости, тут же перевернулось в справедливость. Она глубоко задышала, выпуская закипевший «пар ярости», убеждая себя в том, что она, действительно, «никто» и зовут её «никак», и следует быстрее забыть, кто она такая и какого рода-племени, тут же вспомнив слова Апити, о том, что, только опустившись ниже нижнего, можно подняться выше всех.
Райс, ещё несколько ударов сердца поборолась со своей гордыней, а затем, смиренно спросила, уже совсем отчаявшимся голосом:
— Так что делать-то?
— Пей, ешь, борись, — ответила Апити пожимая плечиками, — как говаривала моя наставница, вода камень точит. Будешь бороться, поборешь. Сдашься, погибнешь. Тут всё просто.
— Легко сказать, — пробурчала царская дочь.
— А чё тут сложного. Не с нежитью же борешься, а сама с собой. На одной стороне привычки, на другой голова на плечах и сила воли. К тому же, этот круг, ещё из лёгких. Тебе твоё тело помогать будет, когда уже не в терпёж пить и есть захочется. Голод он не тётка, горькое и то сладким сделает.
— Благодарствую, — недовольно пробурчала Райс, — успокоила.
— Да, не за что, обращайся.
Вновь
— О, обед, — наигранно радостно возликовала Апити, утирая лицо от брызг.
Райс, почему-то, сразу скрутило и пару позывов, дёрнули скованное, напряжением тело…
В куче дерьма, оказалась и ложка мёда. Сидеть в выгребной яме постоянно, оказывается, необходимости не было. После того, как Апити выловив оба мешка и оттолкнув один царской дочери, с аппетитом отобедала, а Райс, развязав мешок и поковырявшись в тех помоях, что там были свалены и перемешаны в единую массу, вынула лишь извозюканный мешок с водой и наплевав на вонь и смрад, тут же, весь, осушила без остатка, их обоих вытянули из жидкого дерьма.
Что-то застрекотало снаружи, задвигалось и верёвка, привязанная за пояс, медленно потянула Райс на верх, где оказался наклонный лаз в глине, по которому, скользкое тело протащили и вытянули в люк.
Рыжая оказалась в узкой, длинной комнатке, стены и потолок которой были выложены из брёвен. Пол устилала свежескошенная трава. В одном торце комнатки, вырезано окно, откуда падал свет и вливался свежий воздух, в другом торце — массивная дверь.
Царская дочь осмотрела себя, брезгливо сморщилась и схватив пучок травы, принялась, перебарывая себя, обтирать пояс на груди, ища, как бы, от него избавиться. Её мысли не осознано, в первую очередь, направились в сторону побега. Ища застёжки или завязки, рыжая лихорадочно искала путь улизнуть отсюда. Кинулась к двери. Дотянулась, натягивая верёвку. Закрыто. К окну. То оказалось высоко и надо было, что-то придумать, чтоб туда забраться, но глухой голос Апити, раздавшийся из-за стены, прервал её метания.
— Райс.
— Что, — ответила она, всё ещё всматриваясь в окно и подступы к нему.
— Только ты не вздумай там пёрышки чистить.
— Почему? — недоумённо спросила ярица, оторвав взгляд от вожделенной дырки для побега и ещё раз оглядев себя.
— Чем дольше прибываешь в этом дерме, тем быстрее привыкнешь, — ответил голос Апити, похоже устраивавшейся на боковую.
Райс бросила испачканный пучок травы в угол, замерла прислушиваясь и осторожно спросила:
— А бежать отсюда никто не пытался?
— А зачем, — удивлённо спросила Апити, — я ж тебе говорила. Чтоб сюда попасть, очередь стоит, да, не каждую пускают. Кого пускают на этот круг, девы особенные, нечета остальным. Не-е, сбежать ты допустим сбежишь, только смысл? Куда ты подашься? К маме? И как там тебя встретят, после твоего трусливого побега? Ну, прибить то, может и не прибьют, но кем ты после этого станешь? В леса побежишь, на подножный корм? В пустующую избушку еги-бабы, её долг отрабатывать? Или где на поселении пристроишься в девках прислуги?
— Да, всё, достаточно, — недовольно оборвала её Райс, тоже заваливаясь на травяную подстилку, — разошлась. Я, просто, спросила.
— Я, на круги, больше года просилась у Матёрых Терема. Не пускали и всё. Одна, постоянно говорила, мол, мала ещё, подрасти. Вторая, «веселушка-приколюшка», вечно подкалывала, что-то вроде: «неча делать, круг топтать». Третья, так вообще, только отмахивалась, отстань, да отстань.
— Понятно. А что за Терем? Что за Матёрые?
— Так, Матёрых-то, ты видела. Это те три вековушки, которые тебя сюда привели, — запросто ответила Апити и судя по интонации голоса, похоже, уже решив покемарить, после обеда, — а Терем — это Терем. Дом Вала. Здесь, все «особые», проходят испытания и обучение. Место силы это, силы невиданной.