"Фантастика 2023-127" Компиляция. Книги 1-18
Шрифт:
– Скажем так… – сказал он вслух. – Мне известно что-то, что компрометирует весь Синод, хотя их слабо извиняет другое библейское изречение: «Они не ведают, что творят…»
– Никки, – собравшись с духом, решительно перешла в наступление Мария Федоровна, – Синод ты считаешь нелояльным и не считаешь его своей опорой, а этот омужичившийся бунтарь граф Толстой, он лучше? Почему?
– Потому что опереться можно только на то, что сопротивляется, матушка! А Синод – это кисель… болото…
– Что же сделало наше духовенство, чтобы ты бросал в них такие камни?
– Не сделало! – акцентировал император. – Оно не сделало, не делает и, что самое печальное, – даже не собирается делать главного! Оно не сплотило общество в единый организм. Не создало нацию единомышленников. Наоборот – духовенство
– Ты говоришь про Пруссию?
Император снисходительно улыбнулся. Бедная датская принцесса, родившаяся еще в то время, когда живо было рыцарское отношение к врагам и вопросы геополитики решали монархи. Рассказать бы ей, кто будет заказывать музыку на полях сражений в ХХ веке и что такое война на уничтожение – так ведь не поверит! Мимика императора не осталась без внимания. Мария Федоровна нахмурилась и сказала максимально строгим тоном:
– Никки, прекрати говорить загадками и уж тем более так снисходительно покровительственно улыбаться!
– Это загадки только для тех, кто не хочет видеть или смотрит в другую сторону, – мягко, хоть и с нажимом, сказал император. – Из-за введения золотого рубля за последние десять лет Россию накрепко скрутили кабальные кредиты, по которым мы уже сейчас заплатили больше, чем разгромленная Франция заплатила Германии. Ежегодно из нашего бюджета изымается сто миллионов золотых рублей, а будет ещё больше. Эти платежи – острый нож в спине страны! И деньги идут даже не другим государствам, а в частные банки. Российскими деньгами банки кредитуют Японию и натравливают ее на нас. А когда натравят, то окажется, что воевать мы будем не с микадо. Японское там будет только пушечное мясо. А все остальное уже сейчас является собственностью английских и американских финансистов… Даже это не самое печальное. Отдельно с Японией и с банкирами справиться можно. Но нам противостоит консолидированный международный пул банков, правительств и надгосударственных транснациональных организаций, пользующийся поддержкой населения. Нет, конечно, там внутри тлеет множество конфликтов, но когда дело касается противостояния с нами, их единодушию и сплоченности можно позавидовать. Так что война с Японией на самом деле будет войной с Британией и США при молчаливом нейтралитете Германии и Франции. Да и этот нейтралитет очень относительный. Как только Россия ослабеет, и Германия, и Франция с удовольствием начнут рвать её на части. Франция в прошлом веке дважды вторгалась в Россию. Германии и вовсе деваться некуда – её будут толкать расширяться только на восток. А теперь возвращаюсь к вопросу «что у нас?». Мы имеем страну, где каждое сословие живет своей жизнью, ничего не знает и не хочет знать про других. Они даже говорят на разных языках! Что мы знаем про крестьян? Как они выживают? Вы в курсе, что у нас восемьдесят миллионов подданных живут натуральным хозяйством и полностью исключены из товарного оборота? Рядом с нами – вот буквально за дверью – население, равное по численности всем подданным Германии и Франции, вместе взятым, не имеющее ни гроша в кармане! Что нас с ним связывает? Назовите хоть одну причину, которая заставила бы этих людей идти умирать за Отечество, относящееся к ним хуже, чем мачеха! Еще один важный момент: а что связывает сегодня наших иудеев, староверов и буддистов, если каждая конфессия для другой – terra incognita! У нас в регулярной армии нижних чинов, признающих себя мусульманами – 38 тысяч, из них офицеров – 269 человек. Что мы вообще знаем про них? Что их беспокоит и пугает? Что они ожидают и о чем мечтают? Что им говорят их муллы? Кто и где учит самих мулл? У нас есть ответ хотя бы на один из этих вопросов? А что делает Синод? Он пишет записки о реформе богослужения! Зачем этот Синод нужен крестьянам? Зачем он нужен мусульманам, иудеям, католикам и лютеранам? Зачем он нужен мне и Отечеству?
Комната
– Никки, откуда ты всё это знаешь? – тихо спросила Мария Фёдоровна. – Тебя этому никто не учил. У тебя не было вокруг ни единого советника, способного к такому анализу. Где ты взял эту информацию?
– Скажем так – приснилась.
– Это, наверно, был очень глубокий сон.
– Весьма. Но, как видите, продуктивный…
– Хорошо. Я поняла, что ты не хочешь говорить мне правду. Но тогда что ты знаешь еще, чтобы я могла убедиться, что ты меня не обманываешь и не мистифицируешь?
Теперь надолго задумался император. Разговор требовалось закончить так, чтобы концовку беседы оставить за собой и к следующей встрече не требовалось опять мучительно воевать за инициативу. Но что такое можно сказать этой маленькой упрямой женщине, чтобы она хотя бы на время не приставала со своими наивными вопросами, но и прямо отсюда не бросилась на поиски другого, особого лекаря для своего сына – специалиста по душевным болезням?
– А вы уверены, матушка, что хотите знать то, что знаю я?
Не произнося ни слова, императрица кивнула и застыла в ожидании.
– Послезавтра умрёт королева Виктория и где-то в конце месяца – Джузеппе Верди, – сухо сказал император, опять взяв в руки отложенные документы.
Вдовствующая императрица, ни слова не говоря, встала с софы и, глядя перед собой в пол, вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.
– Кажется, не поверила, – с сожалением резюмировал император.
В это же время. Санкт-Петербург
– Одно из народных названий января – просинец – напоминает, что в эту пору день прибывает, чаще показывается солнышко в небесной синеве. Старики говорили: «Январь на порог – прибыло дня на воробьиный скок». Вьюжный месяц – к ненастью летом. Вот, например, сегодня 21 января – день Емельяна Зимнего. Если на Емельяна ветер, как сейчас, дует с юга, то лето будет с грозовыми дождями, – не спеша и с расстановкой втолковывал тоном наставника своему молодому спутнику респектабельный, богато одетый аристократ в длинной двубортной шубе, крытой черным кастором, с шалевым отложным воротником. Впрочем, воротник сейчас был поднят до носа – зимний ветер поддувал решительно. – Жорж, да вы меня совсем не слушаете? – наигранно возмутился наставник, прервав своё повествование о народных приметах, остановившись, повернувшись лицом к собеседнику и уткнувшись тростью в носок его сапога.
– Простите, ваше сиятельство, но у меня совсем нет настроения к изучению фольклора, – нервно, хотя и максимально учтиво, с лёгким поклоном ответствовал молодой человек, одетый в новенький, излишне изящный для такой погоды, мундир гвардейского офицера. – Я не понимаю нашего бездействия! Мы уже имели четыре прекрасные возможности избавить Отечество от узурпатора, но вы так и не дали команду. А теперь вообще отменили акцию! Как это понимать?
– В вас сейчас говорит охотник, а не политик, юноша, – скрипучим тоном ответил тот, кого назвали «ваше сиятельство». – И вы совсем забыли, что устранение узурпатора – это не цель, а средство! Ещё месяц назад оно было годным и ведущим прямиком к известной вам цели, поэтому мы активировали все наши возможности… но сейчас, – он покачал головой и не спеша двинулся по аллее.
Гвардеец задержался на секунду, переваривая услышанное, и зашагал следом, поскальзываясь на плотно утоптанном снегу и чертыхаясь.
– Что изменилось? – капризно забубнил он. – Мы все те же, он всё тот же, почему мы, уже потеряв столько своих людей, не можем довести начатое до конца? Неужели всё зря? Неужели все жертвы напрасны?
– Учитесь держать себя в руках, – несколько раздраженно, но всё же снисходительно ответил ему сиятельство. – Смерть властолюбца сегодня, после объявленных реформ, сделает его народным героем. А нам не нужны герои! Надобно совершенно другое – чтобы от него отвернулись все, включая самых близких и преданных, чтобы его смерть была встречена равнодушно и даже радостно. Только в этом случае мы можем рассчитывать на успех.