"Фантастика 2023-127" Компиляция. Книги 1-18

Острогин Макс

Бум. Курок старался, на шее вздувались вены. Предпоследний выложил стену в два ряда, придется Курку поднапрячься.

Я заполнял бутылки, затыкал пробками, складывал в рюкзак, одиннадцать штук, минуты три, много расплескал по полу, воняло керосином. Веревка. Длинная, наверное, метров сто. Или пятьдесят, не знаю, разрезал на четыре куска.

Надо где-то закрепить…

Вдоль стены батареи, привязал к ним, все четыре.

Дальше.

Отобрал у Курка кувалду, заорал:

– Сейчас уходим, собирай вещи!

Курок

принялся собираться, я за ним уже не очень следил, ломал стену. Я был сильнее, бил точнее, кирпичи вылетали с одного удара. Через минуту я мог пролезть в дыру до плеч. Скверный кирпич, раскалывается легко. Я давно заметил – раньше только оружие хорошо делали, крепко, на века. Да и то не все, пистолеты вот все развалились, а штурмовые винтовки целы. Револьверы, только разве их встретишь. Целее всех ружья, но они вообще уже старые. Оружие вечно, а все остальное… Дома рассыпаются, книги жрет моль и крысы, электроника скисла, бутылки пластиковые невредимы.

Все. Готово, плечи проходят.

– Готово…

Я выбрался на балкон. Широкий. Луна. Набухла, еще чуть, и стечет, затопит улицы жирной желтизной. Как раз.

Вернулся в квартиру. Курок продолжал сборы, сгребал в торбу все, что под руку попадалось, не в себе.

– Курок! – крикнул я. – Уходи!

Он поглядел на меня и сквозь меня.

– Курок! Вниз! Уходим!

Свечи. Он собирал свечи, набивал ими мешок. Я шагнул к нему, хлопнул по щеке.

Курок кивнул.

Я подхватил одну из четырех веревок, привязал к кувалде, протащил на балкон. Отдышался. Теперь…

Размахнулся, швырнул кувалду вперед и вверх, в пустоту.

Молот описал широкий полукруг и врубился в стекло двадцатью метрами ниже.

Стекло разбилось. С совершенно неподходящим для ночи праздничным звуком.

Со звуком освобождения.

Мне вдруг еще одна мысль в голову завалилась, совсем не для этого места. Что вещи не портятся, они устают. Люди извлекают их из пустоты, дают жизнь, смысл и форму, вещи продолжаются, а потом исчезают люди. Смысл исчезает, и Называется, что форма никому не нужна. И вещи устают эту форму держать. И в том, что все вокруг рассыпается, виноваты, конечно, люди. Но не потому, что они все делали плохо и без души, а потому, что они исчезли.

Небьющиеся стекла, они тоже устают. Как и все остальное. Лопаются с наслаждением, превращаются в вольную пыль.

Все вещи желают быть уничтоженными.

Показался Курок.

В одурелости. С мешком.

– Сам сможешь?!

Курок кивнул.

Он пропустил веревку через плечо, под мышкой и под коленом, прыгнул вниз, стал похож на большую и горбатую черную лягушку, скачущую по вертикали, астроном.

Я остался один. Сбегал к двери. Примус догорал.

Дверь выгнулась и скосилась еще сильнее. Ясно.

Надо уходить.

Надел рюкзак. Тяжелый. Привязал карабин. Закрепил мелочь.

– Впусти меня, милый…

Алиса.

Заткнул уши.

Какой милый? Она бы так никогда не сказала.

– Впусти…

Почему я слышу?!!!

Я сел.

Напротив меня на диване лежал Предпоследний. Он лежал тут… не знаю сколько лет. Мы пришли к нему в дом, сожгли дверь, сожгли стены, наломали и навоняли, а сейчас…

А сейчас я поставлю точку.

– Впусти…

Опять на балкон.

Курок уже спустился, веревки болтались свободные, я втянул их назад.

– Впусти…

Достал из рюкзака леску. Леска тоже ценный ресурс. Во-первых, рыбу можно ловить, во-вторых, часто пригождается. В-третьих, сделать ее сейчас никак нельзя, секрет утерян. Петр пытался протянуть, ничего у него не получилось, а леска часто требуется, вот как сейчас, к примеру.

Привязал леску к подсвечнику, подсвечник пристроил на край стола. Зажег. А карбидку на каске, наоборот, потушил.

Теперь веревка. Отрезал от батареи, затянул на ручке канистры, там еще много оставалось.

Все.

– Впусти!

Страшно. Там за дверью ведь очень страшно, а Алиса одна…

Я опустился на стул.

Предпоследний… Мне почудилось, что он смотрит на меня. В пустых глазах перекатывался свет, а еще показалось, что он улыбается. Интересно, сколько лет он терпел?

– Пожалуйста…

Выстрелить. Под ухом. Карабин плотно вышибет слух, возможно даже совсем, перепонки не выдержат давления.

– Дэв…

Она назвала имя, и я решился. Кулаком и с размаху, по правому уху, уже и не больно. И сразу же по левому, а потом еще, я лупил себя по ушам, сильнее, сильнее, и так до тех пор, пока в голове не остался звон и один только звон.

Нормально.

Потом я сделал непонятное. Я подошел к этому Предпоследнему и снял у него с шеи пацифик. Плетенный из красной проволоки. На память.

Через минуту я тоже скакал, как лягушка, по небьющемуся стеклу.

Мир придуман для людей, людей все меньше и меньше, и мир не нужен. Вот он и разваливается. И когда исчезнет последний, мир разрушится. То есть совершенно. Пустота высосет атмосферу, метеориты расплавят сушу и испарят океаны, разорвется орбита, и планета столкнется с луной и рассыплется на миллион одиноких осколков.

Прибыли.

Оттолкнулся ногами от стекла, влетел на балкон. Курок приводил себя в ум, растирал уши. Остервенело и безжалостно.

Что-то выкрикнул, я не услышал.

Веревка. Дерни за веревочку, дверь и откроется…

Я потянул, и несколькими этажами выше опрокинулась канистра. Я стал считать. Немного выждать, пока керосин растечется по полу и начнет испаряться, пока он не наполнит квартиру гремучей взвесью, пока…

Я дернул за леску.

Здание дрогнуло. Я не услышал звук. Упала какая-то мебель, Курок прижался к стене, сверху пролился огненный дождь.