"Фантастика 2023-127" Компиляция. Книги 1-18

Острогин Макс

Теперь зал уже начал напоминать растревоженный улей. Все отчетливо чувствовали, что старая привычная жизнь прямо сейчас стремительно уходит, а новая выглядит пока хоть и заманчиво, но смутно, как мираж в мареве пустыни. Мамонтов опустил голову и хрустнул костяшками пальцев: «Ну почему эта идея про страхование только сейчас? Почему не два года назад, когда мне так отчаянно не хватало как раз такой страховки?»

Император не торопился, сделал несколько глотков холодного чая, удовлетворенно наблюдая за реакцией зала.

– Однако всё это мелочи, – наконец продолжил он, заставив присутствующих обалдело замереть: что же это будет такого сказано, если уже услышанное – мелочи?

– Я хотел бы вас познакомить с теми объемами промышленного производства, которые позволят нашему государству просто выжить, а для этого мне снова придется мучить вас цифрами…

Опять шелест бумаг, движение в зале и, наконец, информация, которую подавляющее большинство присутствующих слышало в первый раз:

– Наша доля в мировом промышленном производстве сегодня составляет пять процентов. Для сравнения: Франция – 7, Германия – 16, Британия – 19

и, внимание, Америка – 32 %. Давайте теперь конкретизируем эти цифры. Производство чугуна и стали в пудах на душу населения у нас – два пуда, в то же время в Германии – 24, во Франции – 10, в Великобритании – 22, в США – 33 – в пятнадцать раз больше! Больное место России – дороги. На тысячу квадратных вёрст территории – у нас две версты железных дорог, в то время как в Австрии – 76, в Великобритании – 120, в Германии – 117, в США – 30, во Франции – 70, в Японии – 25 километров. Мы безнадёжно отстали, и чтобы всех догнать, нам ещё строить и строить. Удвоить протяженность железных дорог [123] и сделать это в ближайшие десять лет, иначе ни о какой индустриализации не стоит даже мечтать. При этом только железными дорогами мы не обойдемся. В ближайшие пять лет нам надо построить 230 тысяч вёрст обычных грунтовых дорог [124] . А теперь посчитайте, сколько всего нам нужно только для дорожного строительства! Ни одна частная компания, ни одно товарищество с таким объемом не справится. Поэтому мы учреждаем министерство строительства с соответствующими отраслевыми управлениями. Приглашаю тех, кто считает, что может справиться с этой работой, и предупреждаю: строить придется не только дороги. Нам нужно создать своё собственное станкостроение, химическую и электротехническую промышленность и ещё десятки, и даже сотни производств, которых сейчас просто не существует – больше двух тысяч заводов и всю прилагаемую к ним инфраструктуру: электростанции, месторождения, школы, дома, связь и всё те же дороги. Для чего всё это нужно, спросите вы? Для того чтобы выжить. Чтобы победить в войне, ещё не начавшейся, но уже занимающейся на Востоке. Чтобы не быть побежденными, чтобы окончательно не превратиться в колонию для зубастых соседей, мы должны уже сейчас ковать щит и меч.

123

К моменту распада СССР протяженность железных дорог составила 142 000 км.

124

230 000 км грунтовых дорог – план второй пятилетки.

Переход императора на военную тематику не остался незамеченным. Неправду говорят, что деньги любят тишину, потому что такой раздражитель, как грохот пушек, их совсем не пугает, а наоборот – привлекает щедрыми заказами и другими возможностями, которые некоторые интеллигенты брезгливо называют грабежом и мародерством. С кем собрался воевать император? С Китаем? Так его никто всерьез не воспринимал. А других врагов простые обыватели в упор не видели.

– Мы всё время говорили про экономику мирного времени. Сейчас всем кажется, что мир будет вечно. Пятьдесят лет назад тоже был мир, и никто даже не предполагал, что совсем скоро России придется воевать почти со всей объединенной Европой. С тех пор изменилась только цена войны и мира. Следующая война будет противостоянием промышленников и финансистов. Один выстрел из трёхдюймовки стоит нам пятьдесят рублей, из пятидюймовой гаубицы – сто двадцать. Чтобы подавить пулемёт, нужна почти тысяча рублей… Но пулемёт уничтожает за минуту целый взвод, а это тридцать-сорок здоровых мужиков, каждый из которых за год вырабатывает товаров на пятьсот и более золотых рублей. И работает лет двадцать… Так что работающий вражеский пулемёт за минуту нам наносит ущерб в полмиллиона золотом! Вот такая экономика войны… и солдатской крови.

Собрание притихло окончательно. Так грубо и цинично, по-бухгалтерски, в начале ХХ века никто еще войну не описывал.

– Фронт начинается в тылу, на заводах и фабриках, и без правильно организованной интендантуры армии в войне не победить. Она просто истечет кровью без боеприпасов и снаряжения, без продовольствия и фуража, – глуховато, устало продолжал император, – так что мы сейчас не прибыли и убытки обсуждаем, а решаем всего одну проблему – будут наши солдаты на полях сражений побеждать или умирать? Для того чтобы побеждать, надо строить и производить. Я снимаю все ограничения для строителей и инженеров, для изобретателей и организаторов производства. Отныне самый короткий путь в дворянское достоинство, свиту и Госсовет будет лежать через конструкторские бюро, производственные цеха и стройплощадки. Я приглашаю вас в соратники, и другого предложения не будет. Список того, что нужно Отечеству в первую очередь и что будет финансироваться из казны, сможете получить у статс-секретаря. Объем казенных заказов превышает пять миллиардов рублей – работы хватит на всех, и список не окончательный. Принимаются любые предложения, даже самые еретические. Не будем забывать, что совсем недавно все думали, что земля плоская. Так что не отказывайте себе в удовольствии дерзать. Дерзкие мне нравятся. Пожалуй, на сегодня всё.

Зал охнул и засуетился. В любое время озвученная сумма казённых заказов была бы воспринята с энтузиазмом. А перед лицом надвигающихся со всех сторон проблем такие заказы воспринимались как единственное спасение… Мамонтов вздохнул, надел свой треух и тоже побрёл к выходу, ощущая себя чужим на этом празднике жизни.

– Савва Иванович, – окликнули его в спину, – задержитесь, пожалуйста…

В кабинете директора театра его ждал сам император.

– Есть замечательная русская пословица, – без предисловий начал монарх, – за

одного битого двух небитых дают. А за такого помятого, как вы, Савва Иванович, должны дать не менее пяти. Поэтому у меня к вам предложение поработать за пятерых. В ведомстве Витте вам, насколько я понял, работать не дают. Вы вдвоём с Шараповым ничего не сделаете. Поэтому есть пожелание организовать в помощь абсолютно новую службу Государственного контроля, набрать в нее глазастых и сообразительных молодых купцов из семей старообрядцев, вроде того же Третьякова, и начать разгребать авгиевы конюшни мздоимства и казнокрадства без оглядки на действующих чиновников. Кроме того, предложенные мной государственные заказы начнут потрошить раньше, чем будут подписаны соответствующие бумаги. И это надо пресекать безжалостно. А чтобы делать – надо знать точно: кто, когда, сколько? Вы уже побывали в руках Фемиды. Согласны стать её карающим мечом?

– Для карающего меча стар, ваше императорское величество, – поклонился Мамонтов, – но при условии вашей поддержки собирать и складывать на весы этой грозной богини нужную для правосудия информацию я вполне в состоянии.

Ночной охотник

Директор и владелец котельного завода Александр Вениаминович Бари застал своего партнера, инженера Владимира Шухова, в его кабинете. На столах, на стульях и даже на полу были навалены разнокалиберные огрызки турбин, а сам хозяин этой коллекции задумчиво складывал бумажных журавликов из технологической документации.

– Грешишь? – с улыбкой спросил предприниматель, ужом протискиваясь сквозь нагромождение металла.

– Даже и не думал, – равнодушно ответил Владимир Григорьевич, принимаясь за очередную поделку.

– Я про уныние, которое есть смертный грех, – уточнил Бари. – По какой причине траур? Металл ползёт? – и пнул ногой останки турбины.

– Угу, – кивнул Шухов и мрачно обвёл взглядом металлическое кладбище, – деформация проявляется на седьмой минуте работы, после десятой – клинит вал. Сегодня пришло письмо от Стодолы [125] . Пишет, что с заданными параметрами задача решения не имеет – надо уменьшать температуру. Утверждает, что турбина Кузьминского – тупик.

125

Стодола Аурель Болеслав (англ. Aurel Stodola) – словацкий учёный, педагог, инженер-конструктор. Основатель прикладной термодинамики, турбиностроения. С марта 1892 г. – профессор в области машиностроения в Швейцарском политехническом институте. Одним из его студентов был Альберт Эйнштейн.

– В таком случае у меня две новости. Первая – государем только что подписаны два указа: о создании Института теплотехники во главе с Гриневецким [126] и Института стали и сплавов во главе с Черновым [127] . Как сказал император, жаропрочные металлы и сплавы – первая и наиглавнейшая цель, а это и оружейные стволы, и двигатели внутреннего сгорания, и наши котлы-турбины. Так что собирайся – едем в Кронштадт!

– Почему именно в Кронштадт? – удивился Шухов.

126

Гриневецкий Василий Игнатьевич – русский учёный в области теплотехники. Директор Императорского Московского технического училища. В 1900 г. – адъюнкт-профессор.

127

Чернов Дмитрий Константинович – русский металлург и изобретатель. С 1889 г. – профессор в Михайловской артиллерийской академии.

– Как сказал его величество, Кронштадт будет нашим наукоградом. С прошлой недели весь остров – особо режимный объект. Всем новым разработкам присвоен гриф «Секретно». Сегодня у нас встреча с Черновым, Поповым и адмиралом Макаровым – твои гиперболоиды будут ставить на корабли в качестве радиомачт [128] , ну и… – Бари подмигнул партнеру и чуть понизил голос, – государь подсказал, в каких двигателях семи минут работы турбины будет вполне достаточно.

* * *

128

Гиперболоид Шухова стоял на броненосце «Андрей Первозванный».

– А теперь прошу сюда, – Александр Степанович Попов, как радушный хозяин, был учтив и слегка возбуждён. – Смотрите, – указательный перст уперся в стоящий на рейде Кронштадта броненосец «Апраксин», – слышите щелчки искрового передатчика? Нет? А вот мы сейчас поворачиваем антенну…

Два дюжих матроса подхватили оглобли ворота и начали медленно вращать мачту с закрепленными на ней проводами.

– И вот! Щелчки уже слышны, а теперь стали явно громче. Это радиоволны отражаются от корпуса корабля! – Попов распрямился и торжествующе поглядел на Макарова. – Вы понимаете, какая польза от этого изобретения? Помните, какие у нас на Балтике туманы! А тут, просто поворачивая антенну, вы сможете определить не только наличие препятствия, но и направление… а может, и расстояние до него! – Попов торжествующе улыбнулся. – Три года назад я написал в отчете радиотехнической комиссии: «Влияние судовой обстановки сказывается в следующем: все металлические предметы (мачты, трубы, снасти) должны мешать действию приборов как на станции отправления, так и на станции получения, потому что, попадая на пути электромагнитной волны, они нарушают её правильность, отчасти подобно тому, как действует на обыкновенную волну, распространяющуюся по поверхности воды, брекватер, отчасти вследствие интерференции волн, в них возбужденных, с волнами источника, то есть влияют неблагоприятно.