"Фантастика 2023-127" Компиляция. Книги 1-18

Острогин Макс

В это же время. Персидский залив

Великий князь Александр Михайлович лёгким кивком головы поприветствовал собравшихся в кают-компании и быстро прошел на свое место, стараясь не потревожить присутствующих.

Кают-компания – особое, самое демократичное место на корабле. Здесь не существует привычной субординации, все члены экипажа обращаются друг к другу не по званиям, а по имени-отчеству, дозволяется курить без разрешения капитана, а сам капитан, «первый после Бога», посещает кают-компанию только по специальному приглашению. Происходит это потому, что корабль для истинного моряка всегда был домом, но особенным, имеющим две половины, строго

разграниченные морским обычаем, – палубу, где моряк на службе, и кают-компанию, где он дома. Это разграничение, присущее только флоту, обусловило ряд неписаных правил жизни кают-компании.

Так, например, считалось дурным тоном говорить за обеденным столом о службе, бестактным делать выговоры и вообще все то, что не принято в хорошей семье. Последний год тоже внес изменения в эти неписаные порядки. Они начались с летних военно-морских учений, где Александр Михайлович выполнял роль посредника вместе с императором.

Июнь 1901 года. Учения Балтийского флота

– Карл Петрович, «неприятельская эскадра» сейчас откроет огонь. Почему вы на мостике? – поинтересовался монарх у Иессена, наблюдающего за сближающимися кораблями.

– Отсюда удобнее, чем из рубки, руководить боем, ваше величество, – лихо отрапортовал капитан, не прекращая отдавать команды.

– Ну-ну, – пробормотал император, хмуро поглядывая на пожирающих его глазами молодцеватых офицеров корабля, собранных Иессеном для инструктажа.

Грррахххх – раскатился по морю залп салютных пушек, изображающих начало пристрелки.

– Слушайте вводную, господа офицеры, – глуховато, но четко произнес монарх. – В результате прямого попадания в мостик из строя выведены капитан корабля, старший офицер, главарт, главный механик… – Далее шел длинный перечень присутствующих в количестве двенадцати человек.

Мостик погрузился в молчание. Первая минута учебного боя… первый выстрел… Ну как же так? Иессен протянул руку к внутренней связи.

– Отставить, – уверенно пресек его попытку император. – Вы находитесь в бессознательном состоянии, а значит, не можете отдавать распоряжения…

Грррахххх – рассыпался по волнам Маркизовой лужи очередной залп салютных пушек.

– Карл Петрович, – смешливо прищурился император, – а ведь Бойсман сейчас раскатает вас в блин. Как у вас на корабле со взаимозаменяемостью?

– Ваше высокопревосходительство, – на мостик буквально взлетел растрепанный лейтенант, – разрешите…

– Не разрешаю! – отрезал монарх. – Вы видите на мостике лужи крови, своего командира и других офицеров без сознания. Понимаете, что вы – единственный оставшийся дееспособный офицер крейсера на мостике! Ваши действия?

Гррраххх!..

– Долго думаете, лейтенант, вы тоже ранены. Будем ждать следующего…

– Ваше превосходительство… Простите, ваше величество…

– Не будем терять время, мичман. Все, кого вы видите, ранены и недееспособны. Мостик – пустой. Крейсер получил две пробоины ниже ватерлинии – в кормовой и носовой части. Дальномерный пост из-за повреждения кабеля не может передать данные для стрельбы на плутонги. Ваши действия? Какую проблему будете решать в первую очередь?

Только на третьи сутки беспрерывных вводных офицеры начали сносно ранжировать угрозы и определять очередность своих действий при той или иной нештатной ситуации, узнали, где лежит аварийный инструмент, бугели-заглушки и пластыри, пометили яркой краской кабели, которые подлежат восстановлению в первую очередь. Последней «терра инкогнита» для многих оставалось машинное отделение. Беда русского флота начала ХХ века заключалась в абсолютной непрестижности должности механика, не имевшего даже строевого звания. И реформы морской службы начались прямо в море. С участием Александра Михайловича император написал

указ о статусе главного механика и штурмана, еще одного флотского изгоя, как второго и третьего помощников капитана с присвоением соответствующих званий. Лично отстояв вахту в машинном отделении «Громобоя», он собрал командный состав участвующих в учении кораблей и с вызовом спросил, есть ли среди присутствующих те, кто считает ниже своего достоинства брать в руки лопату кочегара после царя? Признаться в том, что царской лопатой они брезгуют, капитаны не решились и разошлись с четким приказом повторить «подвиг» монарха на своих кораблях и обязать каждого офицера последовать их примеру. Тех, кто считает зазорным выполнять какую-либо корабельную работу, император предлагал присылать к нему. У Верховного Главнокомандующего есть множество чудных вакансий на берегу для тех, кто не любит технику.

Остатки недовольства погасли с указом о материальном поощрении офицеров, освоивших работу машин и механизмов, приводящих корабль в движение. Отныне такому офицеру полагался специальный нагрудный знак инженера-механика и доплата в размере половины жалованья. Лёд тронулся. Осталось решить, где и когда проводить дополнительные занятия. Вот тут и появилось еще одно высочайшее рацпредложение превратить кают-компанию в некое подобие вечерней школы. За неимением лучшего, флотская элита согласилась, и с тех пор количество сидящих в кают-компаниях за книгами и чертежами начало понемногу расти.

Сегодня Александр Михайлович застал подчиненных, увлеченно разбирающих наставление по использованию новых, недавно поставленных на корабли артиллерийских прицелов.

«Невозможно охарактеризовать с большей суровостью позорнейший скандал с нашими негодными прицелами, – трубил тревогу адмирал Макаров ещё два года назад, засыпая адмиралтейство рапортами, будучи инспектором морской артиллерии. – Прицелы орудий практически всех кораблей его императорского величества настолько дефектны, что эскадры не могут идти с ними в бой». В 1899 году этот крик души не был удостоен даже ответа. А когда в конце 1900-го адмирал написал язвительное письмо лично государю, МТК и ГАУ неожиданно проснулись и созвали целую конференцию. На корабли зачастили делегации морских инженеров и представителей фирмы «Цейс». Через полгода на эскадру начали поступать новые прицелы с просветленной оптикой, не выходившие из строя, как раньше, через каждые три выстрела из-за идиотского крепления к стволу.

К прицелу князь отнёсся индифферентно, но зато перископ, установленный в рубку «Ростислава», стал его любимой игрушкой. Круговой обзор и оптика, дающая десятикратное приближение с возможностью трансфокации, делали нахождение на боевом посту более комфортным, чем на мостике. Да и сама рубка изменилась, напоминая по форме шлем средневекового рыцаря, с крышей из толстой цементированной брони, прочно связанной в общую монолитную конструкцию с рационально наклоненными вертикальными бронеплитами. Вход в рубку – через массивную броневую дверь, противоосколочные щиты защищают проход в нижние помещения корабля и центральный пост, а визиры и смотровые прорези плотно закрыты бронезаслонками. Боевые корабли, а особенно крейсеры с такими модифицированными рубками, теряли свое привычное изящество, но приобретали некую мрачную решительность готового к сражению воина.

– Ну как, Иван Григорьевич, больше не будем снаряды по морю бестолково разбрасывать? – шутливо спросил князь командира бакового плутонга. Веснушчатое лицо лейтенанта расплылось в довольной улыбке.

– Не извольте сомневаться, Александр Михайлович. С такой-то техникой! Да я теперь муху за десять кабельтовых вижу! Не подведу. Мне бы еще прицел с дальномером откалибровать да пристрелять мою красавицу…

– Вот завтра и займёмся, а сегодня вызываю вас на поединок! Шахматы уже расставлены! Ангард?..