"Фантастика 2023-127" Компиляция. Книги 1-18
Шрифт:
Англичанин склонился, внимательно разглядывая ведущую к карьеру дорогу.
Жуковский отпрянул в глубину наблюдательного пункта, чтобы случайно не выдать своё присутствие, и поклялся, что наградит фельдфебеля десятью рублями за его идею замаскировать следы артиллеристов, заставив местных персов прогнать по будущим позициям не меньше трех десятков запряженных ишаками повозок с добываемой по соседству охрой.
– Что-нибудь заметили, Сирил? – поинтересовался высокий джентльмен совершенно скучающим тоном.
– Сам бы я развернул… карьер именно здесь, – ответил Сирил, –
Жуковский скосил глаза – на его ногах действительно были мягкие персидские чуни, а форму прикрывала длинная светло-серая с красноватым отливом рубаха. Удививший его приказ гэпэушника из разведки Туркестана капитана Корнилова оказался не таким уж дурацким.
– Наверное, они заняли только старую португальскую крепость, – пожал плечами старший из джентльменов. – Я бы еще проверил вон тот лес, – он указал на зеленое пятнышко у основания мыса Харра. – Возможно, там мы наконец найдем… интересующих нас бабочек.
– Энтомологи, – с уважением нарушил молчание фельдфебель, когда коляска с гостями запылила вниз по дороге. – Бабочек иголками препарируют! «Жантельмены», епта!
Поручик с удивлением посмотрел на него.
– Я ж с гимназии исключен, вашбродь, – усмехнулся фельдфебель, – согласно указу государя императора Александра Второго Миротворца «О кухаркиных детях». Матушка моя, Царствие ей Небесное, как раз кухаркой-то и была. Стопроцентное, говоря нашим языком, накрытие. А в армии вот прижился, в артиллерии. Математику всегда страсть как уважал, не то что древнегреческий.
– А почему вы сейчас не в училище, Иван Дмитриевич?
– После войны ужо. А то кто ж вас да молокососов от греха преждевременной демаскерации убережет, ась?
– Хм. Благодарю, Иван Дмитриевич. Поскольку за земляные работы браться еще рановато и пока гости не убрались окончательно, возьмите-ка пару солдатиков посмышлёнее и подготовьте огневые карточки. Я потом со своими сверю.
– Слушаюсь, ваше благородие! – кивнул фельдфебель. – Кузнецов-маленький, Акопян, ко мне! Шевелись, шелкопряды беременные!
– И всё-таки, господа, – инженер Шухов скосил глаз в сторону нахохлившегося Ленина, нетерпеливо барабанящего по столику пальцами, улыбнулся, поправился: —…и товарищи, мне кажется, что мы подступаем к этой проблеме совсем не с того края. Само понятие «эксплуатация физического, то есть мускульного труда рабочего» в огромной степени абсурдно, и я намерен доказать это с цифрами в руках.
Шухов устроился поудобнее на вагонный диван, положил на узенький столик купе бумагу и привычным движением крутанул в пальцах анилиновый карандаш.
– Итак, мощность человека в среднем составляет десятую долю лошадиной силы, или 0,07 киловатта. При этом он должен ежесуточно потреблять 2600 килокалории, или примерно 3 киловатта в час.
Столыпин, Дзержинский и Балакшин одновременно нагнулись над цифрами.
– Даже если бы у нас была технология прямого преобразования энергии питательных веществ в механическую работу, – увлеченно продолжал Шухов, – то необходимый только для самоокупаемости мускульный труд занял бы около… три разделить на семь сотых, равно… сорок два человеко-часа в сутки.
– Вы, господин инженер, своими расчётами хотите показать, что эксплуатации трудящихся не существует? – Полномочный представитель императора в Финляндии прекратил выбивать барабанную дробь, обхватив двумя руками фирменный железнодорожный подстаканник.
– Я хочу сказать, Владимир Ильич, что эксплуатация – явление более сложное, чем то, что описывает в своих книгах товарищ Маркс. Она охватывает гораздо больший круг лиц, чем наёмные рабочие, и уж точно не может измеряться такой эфемерной умозрительной величиной, как прибавочная стоимость.
– Например? – Ленин откинулся в кресле, предвкушая политический диспут на тему, в которой он считал себя на голову выше собеседника.
– Нет-нет, подождите, – вмешался Столыпин, – Владимир Григорьевич, извольте завершить свою мысль. Честно говоря, я сам ни разу не смотрел на проблему наемного труда с энергетической точки зрения, поэтому буду премного благодарен за разъяснение. Где же тогда кроется извлекаемая прибыль, если грубая физическая сила рабочего сама по себе нерентабельна?
– Здесь, – улыбнувшись, Шухов ткнул себя карандашом в лоб, – время, проведенное рабочим у станка, рентабельным делают машины и технологии, а они, в свою очередь, есть овеществлённый труд, сиречь – потраченное рабочее время ученых и инженеров, занятых не только на конкретном предприятии. Вот, например, в этом карандаше, а точнее в шести технологических операциях по его изготовлению, сосредоточен напряженный мыслительный процесс нескольких поколений умных людей. Таким образом, капиталист, если уж брать термины Маркса, на каждый человеко-час рабочего эксплуатирует от сорока до четырехсот часов высокоинтеллектуального труда людей, большинство из которых он вообще в глаза не видел и даже не подозревает об их существовании. Рабочий из всей этой эксплуатируемой группы – самое дешевое и легко заменимое звено.
– Самое дешевое? – хмыкнул Ленин и покачал лысеющей головой.
– Владимир Ильич, дешевый – не значит негодный. Ни в коем случае не хотел принизить или оскорбить достоинство трудящихся. Но я лично могу заменить рабочего на его месте, а он меня – нет…
– Так научите! – запальчиво вскрикнул революционер.
– У нас имеются более толковые преподаватели, чем я, – продолжал говорить Шухов тихо и спокойно, – и уверен, что каждый из рабочих сможет стать инженером и ученым, но он тогда перестанет быть рабочим и, увы, выпадет из сферы ваших интересов…