"Фантастика 2023-128". Компиляция. Книги 1-18
Шрифт:
— Наше общение вышло за пределы моей компетенции, — сказала Светлана усталым голосом и встала из-за стола. — Мне надо проконсультироваться с мисс Майлз.
— Не смею задерживать, — ответил, поклонившись со всей возможной галантностью, правда не делая даже попытки встать, и уже практически в спину ей добавил весьма грубовато: — Кстати, Светлана, вам никогда не говорили, что вы чертовски красивая баба?
— Говорили. Даже неоднократно, — холодно ответила, как отрезала, повернулась и пошла к выходу.
Хорошо так пошла: нога от бедра, попочка вправо-влево, почти незаметно, но чертовски привлекательно. Вот что значит вовремя бабе комплимент сделать. И не хочет, ведь, а соблазняет. На голом инстинкте, мимо мозгов.
Как только она вышла из бара, ко мне сразу подскочил встревоженный чем-то Арам.
— Жора, надеюсь, ты не обидел Свету? Она очень хорошая девочка. А сегодня к тому
Я же был очень удивлен проявлениям его сентиментальности.
— Арам, ты ничего не путаешь? — спросил его, и тут же констатировал: — Это железный дровосек, а не баба.
— У каждого железного дровосека есть тоска по любящему сердцу, — грустно ответил ресторатор.
— Все хорошо, Арам, — успокоил я заботливого армянина. — Я ее не обижал, если ты хочешь знать именно это. Просто были довольно жесткие переговоры между мной и руководством Базы, которое представляла Светлана. Ничего личного…
Я вдруг почувствовал, что у меня «батарейка» кончилась. Все ресурсы организма на нуле. Вымотался я бодаться, как тот теленок с тем дубом. [295] Точнее, с этим непонятным Орденом. Все громче звучал внутри меня вопрос: а не напрасно ли я долблюсь головой в эту стену? И что получится в остатке? Мне придется вливаться в местную жизнь в статусе неимущего переселенца, ежедневно бегая за каждым куском хлеба. Горькая перспектива на четвертом десятке. В то, что отсюда назад дороги нет, я поверил уже безоговорочно. И от этого накатывала жуткая тоска. Захотелось напиться вдрызг, в лохмуты, до изумления, но права такого я не имел.
295
Автобиография А. Солженицына называлась «Бодался теленок с дубом».
Хорошо, что оплакивать на Старой Земле, там, «за ленточкой», меня некому. Я поздний ребенок. Братьев-сестер нет. Родители давно умерли, к своему счастью не увидев крушение того мира, какой они всю жизнь с энтузиазмом строили. За который воевали. В который верили.
— Арам-джан, — спросил я, чтобы хоть немного отвлечься от грустных дум. — А на что здесь похожа природа? Там, за забором.
Вынул сигарету и не торопясь прикурил, мимолетно осознав, что «Парламент» мне теперь уже не по карману.
Арам, словно из воздуха, материализовал треугольную пластиковую пепельницу с такой знакомой рекламой сигарилл «Ромео и Джульетта» по борту и поставил ее передо мной.
Сам присел рядом. Подумал немного и ответил:
— Вокруг этой Базы земля больше всего похожа на Казахстан. Только тут травы намного выше вырастают. Мне говорили, что так примерно выглядели причерноморские степи до крестьянской колонизации в девятнадцатом веке. По зверью — просто Серенгети. [296] К югу вообще джунгли есть. Или болота жуткие, такие, как во Флориде или Новом Орлеане на Старой Земле. С крокодилами или еще чем похуже. На запад если, то там гор много. Высоких. И тропические леса. А на восток — океан. А что за ним — никто не знает. Не было еще тут Колумбов.
296
Национальный природный парк в Кении. Территория около 30 тыс. кв. км. Там обитают более 4,5 млн диких копытных, не считая других животных.
— Скажи, друг, а нужны ли тут политтехнологи?
— Нет, Жора, не буду врать — не нужны никому. Здесь, где мы сидим, территория Ордена, как и город Порто-Франко. Тут еще никто никого на моей памяти не выбирал. Тут вертикаль власти такая, что Путину не снилась. И этой вертикалью рулят непосредственно орденские чиновники. А на остальных землях, сам понимаешь, народу мало и вся политика на уровне муниципалитета. Отсюда и выборы мелкотравчатые, как в сельсовет. Все друг друга знают. Интересы устоявшиеся. Масс, которым надо мозги промывать, тут еще не сложилось. Да и средства массовой информации зачаточные. Телевидение не везде есть. У меня вот в гостинице четыре канала показывает, и то по трем только старые фильмы крутят. А в других местах и одного канала нет. Радиовещание как-то не прижилось, разве что в Нью-Рино, да и по нему больше про тотализатор говорят, чем музыку крутят. Так что придется тебе, Жора, переквалифицироваться во что-то более приземленное. Я бы даже сказал — мещанистое. Чем быстрее ты это осознаешь, тем лучше для тебя будет.
Арам немного помолчал, а потом сделал мне неожиданное предложение. По его мнению, наверное, из таких, от которых невозможно отказаться:
— Хочешь, с тобой на паях постоялый двор в Новой Одессе замутим. Давно собирался эту тему поднять, да все не с кем пока было. А ты парень, я смотрю, хваткий и при этом порядочный. Девочек твоих в официантки оформим, — улыбнулся, — отбою от клиентов не будет.
— Думаешь, это легко? Так вот резко жизнь поменять, — сказал это ему даже с некоторым осуждением его мнения, — столько лет учиться дома и за границей деньги тратить, мозги сушить, вкалывать как проклятый, чтобы в конце концов осознать, что ты и без всех этих жертв мог сделать еще десяток лет назад.
— Не думаю, а точно знаю, — протянул Арам с какой-то затаенной грустью. — Сам через это прошел. Ничего в этом легкого нет. Ты вот что заканчивал?
— МГУ. Философский факультет. Политолог я. Кандидат наук.
— Хо… — воскликнул Арам. — И брат мой закончил физфак МГУ. А я учился в Ленинградском университете. Тоже физик. Но в Карабахе началась война, и вся Армения оказалась в блокаде. А с блокадой и голод туда пришел. Пришлось возить родственникам продовольствие. Самолетом. Рейсовым. Чемоданами и сумками. Мотался, как челнок, туда-сюда. Ни на что другое времени уже не оставалось. Ну и из университета меня отчислили. С последнего курса. Зато брат — его мы не трогали, даже кандидатскую защитить успел. Вот так вот. Была большая страна, у которой была большая уважаемая наука. А пришла эта Перестройка — и никому не нужны оказались физики, занимающиеся микромиром. Так что брату пришлось вместо науки ставить в Москве круглосуточную палатку со всякой всячиной на углу Ломоносовского проспекта и Профсоюзной улицы. И в ней торговать пивом и кондомами. Потом я его к себе в Питер перетянул, как квартиру купил. Так что знаю я… Знаю, как себя ломать.
— А философы тут нужны? — не унимался я, прекрасно понимая уже, что гоню пургу просто от безысходности.
— Ну разве что в школе детишкам преподавать. Университетов тут нет нигде. Не доросли до них. Специалистами нас Старый Свет пока обильно снабжает. В одесской школе философию преподает Григорий Аскарян, но он слепой. Будешь там, поговори с ним подробней на эту тему.
— Звиздец. Вся жизнь насмарку, — констатировал я. — Скрипач не нужен.
— Какой скрипач? — не понял Арам.
— Это фраза из фильма «Кин-дза-дза». Помнишь такой? Там тоже Орден был с эцилоппами…
— Погоди, Жора, страдать, — участливо сказал Арам. — Посиди немножко, не уходи только, я сейчас подойду.
И Арам удалился в кухонную дверь, обогнув стойку, которую активно полировала тряпкой Агнешка.
Потом вернулся тем же маршрутом с двумя большими коньячными бокалами, в которых плескалось грамм по сто пятьдесят янтарной жидкости.
— Вот, — сказал Арам, ставя их на стол, — я тебе обещал настоящий армянский «Двин», — и подвинул один бокал ко мне. — Вкуси остатки божественной амброзии. После того как французы в Ереване коньячный завод перекупили, они наши старые спирты многолетние к себе во Францию бочками увозят, а к нам свой неликвид спихивают на разлив. Совсем марку армянского коньяка испоганили проклятые лягушатники. А в коньяке, как еще великий Шустов [297] открыл, сорт винограда совсем не главное. Важно, под каким солнцем этот виноград растет. И на какой земле. Но главный секрет Шустова был в воде. С гор он провел акведук прямо на завод. И не откуда-нибудь, а со знаменитого Катнахбюрского родника. [298] Поэтому вода на заводе всегда свежая, чистейшая и очень мягкая. И дуб наш лучше, чем лимузенский. [299] Меньше паров пропускает, больше своих соков отдает, и лишнюю воду оттягивает. Выпьем, Жора, за Шустова — этого великого человека. Слава богу, что он не дожил до такого глумления над своим детищем.
297
Н. Л. Шустов (1813–1898) — русский винодел. Поставщик двора русского императора. Создатель винно-водочно-коньячной империи в России (подробнее — см. Глоссарий).
298
Горный родник около Еревана с очень мягкой и вкусной водой.
299
Лимузен (или Лимузин) — провинция во Франции. Из лимузенского дуба традиционно во Франции делают винные бочки.