"Фантастика 2023-138". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— Понятно, — девушка улыбнулась с лукавинкой. — Кажется, новому чардейскому сыскарю не терпится самой все проверить?
Я непонимающе приподняла брови.
— Держи! — Ляля вложила в мою руку паучье зеркальце. — Развлекайся, коллега.
И выскользнула за дверь. Пока створка не захлопнулась, я слышала дробный стук каблучков по мрамору ступеней.
— Евангелина Романовна Попович? — вдруг отмер вахтенный, рассматривая мою подпись в книге приходов.
— Именно.
— Для вас тут сообщение оставлено.
Он порылся в отделениях конторки, пошевелил губами, читая адресатов, потом протянул мне записку. В ней крупным твердым почерком сообщалось, что одолженный мне для хозяйственных нужд фонарь я должна вернуть в хозяйственную часть не позднее восьми часов утра следующего дня. В противном случае мне грозил денежный штраф.
Я поморщилась. Фонарь я оставила внизу, когда нападала на ни в чем не повинного неклюда. Значит, мне придется или вернуться в присутствие до половины восьмого — а ежели учесть, что время работы заведения было с десяти, радовала меня эта перспектива мало, — или спуститься за казенным имуществом сейчас. Я выбрала второе.
Вахтенный мне с новым фонарем помочь не мог, но дорогу я помнила прекрасно, как и то, что в коридоре имелись магические светильники, которые не позволят блуждать в темноте.
Спустившись на ощупь по вытертым ступенькам, я пошла вперед, а через несколько минут — уже на свет. Потом стала поглядывать под ноги. Зеркальце, подарок Ляли, отвлекало, и я засунула его во внутренний потайной кармашек сюртука. Фонаря все не находилась, я уже миновала место славной баталии с бородатым Весником, прошла чуть дальше, до самой арестантской, дверь в которую была прорублена справа по стене. Заглянула я в нее просто так, без планов обыска. На широкой лавке, стоящей вплотную к клетке, сладко спал и, кажется, похрапывал во сне мой непосредственный начальник — Семен Аристархович Крестовский. Но влек меня в арестантскую совсем не он, а мой фонарик, лежащий здесь же, в изголовье почивающего льва.
Перфектно! Вот она, пропажа! Стараясь не потревожить спящего, я на цыпочках приблизилась к лавке. Какой же он красавчик! Не фонарь, знамо дело, а рыжий ирод. Особенно когда спит. Черты лица расслабились, сглаживая мимические морщинки между золотистыми бровями, губы не сжимались в брезгливой или недовольной гримасе, а тоже… Отдыхали? Предвкушали?
Я заметила, что дышу через раз, и сердце опять заколотилось в груди. Эх, Гелька, надо было в разбойный приказ идти. Там небось полицмейстеры постарше и пострашнее обитают.
А забавно получается. Значит, начальство нас на службе в одиночестве оставило, чтоб тихонько пробраться в арестантскую и здесь покемарить? Его дома, что ли, не ждут? Жена там, детишки или старушка-мать? Надо будет завтра у Ляли про семейное положение нашего льва расспросить. Так, на всякий случай. Нас на курсах учили, что сбор информации для сыскаря — наипервейшее дело.
Для того чтоб дотянуться до фонаря, мне пришлось наклониться над спящим, максимально вытянуть корпус, затем и руку. Я поморщилась, чувствуя, как ноет плечевой сустав — еще чуть-чуть, и он хрустнет от усилий. Очки съехали на кончик носа, но мне было не до них, — я тянула и тянула вперед руку, одновременно стараясь не свалиться на спящего. Бамц! Очки упали, задев начальственный подбородок. Бум! Лев открыл свои сапфировые очи. Ба-бам! Подошва моего ботинка соскользнула на гладком полу, и я упала плашмя. На Крестовского! В полный рост! Прижавшись к нему грудью!
Как я не сгорела, не сойдя с этого места, я не поняла. Хотя почему не поняла? Не могла я с места сойти, потому и не сгорела. Его высокородие, видимо, в силу армейской выучки, быстро обхватил меня за спину:
— Мне весьма льстит ваш, госпожа Попович, энтузиазм. Но позвольте узнать о цели ваших странных маневров.
Его рот в это время был в двух вершках от моего, и до меня донесся едва заметный аромат ментола.
— Фонарь хотела забрать! — Смотреть ему в глаза, да еще без очков, было почти физически больно.
— Понятно. — Он распрямил руки, отстраняя меня, затем сел и подал мне казенное имущество. — Этот?
— Да, благодарю. — Я покраснела, наверное, до бордовости, поэтому присела, поднимая с пола очки.
— Что у вас в кармане?
— Что?
— Что вы прячете на груди, барышня Попович? Я почувствовал это, когда мы… кхм… Револьвер?
Я замахала руками, полезла в карман, достала зеркальце. Крестовский, уже поднявшись с лавки и поправляя галстук, тряхнул головой. Когда он увидел зеркальце, на мгновение замер:
— Откуда оно у вас?
— Подруга подарила. Это…
Мне стало невероятно стыдно. Даже стыднее, чем начальство таким неподобающим образом будить. Что он сейчас обо мне подумает? Наш новый сыскарь — легкомысленная финтифлюшка? Дурочка провинциальная?
Крестовский ждал ответа.
— Это игра, — сказала я. — «Сети любви». Если телефонировать куда угодно и вслух проговорить «суженый мой, ряженый, приди ко мне наряженный», на зеркальце появится адрес и время встречи с суженым.
Интонации мои были такими казенными, что я даже взбодрилась. Есть еще порох в пороховницах, не все на борьбу со странными мыслями потратилось!
— Какое?
— Что какое? — Я уже подумывала прищелкнуть каблуками, для придания себе вида придурковатого, так ценимого всяческим начальством.
— Время и место встречи с вашим, Попович, суженым?
Вот, значит, как? Значит, барышню мы по дороге где-то потеряли? И на Евангелину Романовну свой драгоценный речевой аппарат трудить не намерены? Значит, я теперь у нас Попович буду?
— Швейный переулок у кафешантана, два часа до полуночи! — отрапортовала я.
— Пойдемте, — Крестовский повел рукой, приглашая меня к выходу.
— Куда?
— Я хочу посмотреть на счастливца, с коим вас свела судьба.
— У меня еще фонарь… Хозяйственная служба… Штраф…
Я лепетала уже на ходу, едва поспевая за широким шагом начальства, но потрясала фонариком в воздухе для демонстрации важности и неотложности возвращения казенного имущества на место непосредственного складирования оного.
Крестовский взлетел по лестнице, ни разу не запнувшись, я заподозрила, что он, как кошка, видит в темноте, и ждал меня в освещенном дверном проеме.