"Фантастика 2023-138". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— Кого?
— Геля, — протянуло начальство, дразнясь, — где твоя хваленая сыскарская смекалка?
Сжав кулаки с такою силой, что железо ключей впилось в ладонь, я отчеканила:
— Вы, Семен Аристархович, видимо, о господине Волкове упомянуть изволили. Только мне гадости о нем слушать неприятно, посему дурочкой попыталась прикинуться. Простите великодушно.
Крестовского будто молнией пришибло, он замер, улыбка медленно сползла с лица. Я продолжала чеканить:
— Григорий Ильич Волков — господин исключительных моральных качеств и мой жених, посему попрошу впредь при мне…
Воздуха закончить фразу не хватило.
— Понятно, — сказал шеф противным своим тоном, — не буду, впредь не буду, при вас особенно. Тем паче…
Он двинулся к выходу, обогнув меня, будто мебель, даже отступать не пришлось.
— Тем паче возможности беседовать с вами мне вскорости не представится.
Я семенила следом, оставив дверь пустой камеры приоткрытой. Крестовский продолжал говорить:
— Вечерним поездом, Евангелина Романовна, вы возвращаетесь в столицу нашей империи. Работа ваша в Крыжовене окончена, убийство прежнего пристава раскрыто.
— Минуточку…
— Что? Изволите возражать?
Обычно от гневливых ноток в начальственном голосе мне плохело, но сейчас я их проигнорировала, потянув носом воздух.
— Отчего так пахнет? — Крестовский дернулся, я махнула примирительно рукою. — Нет, шеф, не вами, хотя ванну принять не мешает. И не из покойницкой…
Охотничьей собачонкой побежала я по коридору, задерживаясь у каждой двери.
— А с решением вашим я не спорю нисколько, велели уехать, уеду. Исходя из того, что вам лично пришлось приказ оставить, дела далее здесь не сыскарские предстоят, а вовсе чародейские. — Остановилась у запертой камеры, сдвинула шторку обзорного окошка, в нос шибануло так, что глаза заслезились. — Поэтому в дальнейшем моем присутствии необходимости нет.
— Кто здесь заперт? — Голос прозвучал настолько близко, что я вздрогнула. Семен стоял вплотную, почти касаясь подбородком моего плеча. — У меня еще вчера на квартире нюх отшибло, когда я с этим… исключительно моральным юношей возился.
Я посмотрела в окошко, за ним царила полная темнота, и призналась:
— Не знаю.
— Открывай, посмотрим.
— Почему света нет? — не торопилась я исполнить приказание.
— Магические светильники реагируют на движение.
— А окно? Во всех камерах окошки у потолка.
— Дай ключ.
Согнувшись в три погибели, я прижала связку к животу.
— Сначала служивых кликнем в помощь.
— Ключ! — Сильные мужские руки сомкнулись поверх моих, пальцы Семена скользнули по запястьям.
— Ты потратился давеча, нюх вон даже отшибло.
— Какая неожиданная забота, — горячие ладони оглаживали мою кожу, лаская, — что ж ты ее к жениху не проявляла? Такой… замечательный… ключ.
Подлые приемчики его превосходительство применять изволили, у меня от близости его завсегда слабость, этим он и воспользовался, отобрал связку, отодвинул томную девицу от двери и рявкнул:
— Здесь стоять!
А я бы, например, присела. Прямо на стылый каменный пол.
Открыв камеру, Семен щелкнул пальцами, пуская внутрь летучий огонек. Закрыв руками нос и рот (помогало мало), я вытянула шею.
— Так-так… — Крестовский шагнул за огоньком, под его подошвами скрипнули стеклянные осколки, от движения под потолком зажегся светильник в железной оплетке. — Что за каторжане здесь у нас?
Взгляд мой сперва выхватил лоскут грязной мешковины, занавесивший окно, коричнево-желтые разводы на полу, драный сапог в центре, миски с подсохшей кашей числом три, жестяную кружку. Арестантов оказалось двое. Мужики лежали на нарах у стены и признаков жизни не подавали.
— Покойники? — испугалась я.
Шеф скользнул рукою под бороду ближайшего.
— Пока нет. — Он брезгливо отер ладонь о колено.
— А другой?
Но тот уже, постанывая, пытался сесть, тараща налитые кровью глаза, прохрипел:
— Води-и-ицы…
— Антип? — Я переступила порог, чтоб удостовериться. — Антип Рачков? Извозчик?
— Пи-и-ить… дайте пить, барышня…
— Это те самые разбойники, что навьим амулетом меня пленить пытались, — сообщила я шефу быстро. А мужику сказала: — Потерпи, болезный, сейчас принесу.
Не дожидаясь позволения, побежала я наверх. Старунов, уже закончивший с посетителями, вытянулся во фрунт.
— Что ж ты, Иван… — Стеклянный графин на конторке оказался полон, я его схватила. — Живодеры вы уездные! Как же так с живыми людьми возможно?
Он молча таращился на меня.
— Рот закрой! — велела я. — Ведро возьми, да чтоб вода была чистая, в камеру неси.
— Вашбродь…
— Исполнять!
Я побежала обратно. Крестовский чародеил, пальцы его порхали в воздухе, будто пощипывали невидимые струны, вонь разбавилась привычным мятным запахом.
— Быстро обернулась, — похвалил он весело, — я пока увечного пользую, ты целым займись.
Увечного? Отдав графин Антипу, я присмотрелась к его подельнику. Ноздря. Точно, такое его прозвище. Каторжанина из себя изображает беглого, оттого что нос перекорежен.
— Ах! — раздалось с порога, и Старунов упустил на пол ведро, стал мелко креститься, заголосил. — Это что же деется, люди добрые!
От моего шиканья смешался, подхватил ручку ведра (расплескалось там немного), бочком подошел, присел подле на нары Рачкова, зашептал тихонько:
— Не знали мы, не ведали, пристав велел сюда не заходить, лично…
— Еще! — взревел Антип.
— Тише! — придвинула я ведро. — Не мешай.
Разбойник захлюпал, как лошадь на водопое.
— Бумаги-то я уже когда оформил, чтоб этих, значит, по этапу отправлять. Душегубы, трупов на них с десяток, девять точно. — Иван дрожал и жался ко мне, будто искал защиты. — А пристав велел обождать с недельку, а я… а он…
— Обождать… — фыркнул разбойник. — Пристав!
— Старунов, — опустил шеф руки и повернулся к нам, — возьми трех конвойных, увечного в больницу транспортировать надобно.