"Фантастика 2023-138". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Он разлил коньяк из графинчика, поднял свою рюмку:
— За здоровье присутствующих.
Пить я не стала, порылась в сумочке, извлекла костяную дудочку и принялась дуть в нее. Гриня с душегуба змейку снял, может, и у меня получится. От пронзительных звуков, мною извлекаемых, наверняка пробудились и передохли сразу все змеи на версты окрест, но Герочкина гадина осталась неподвижна.
— Отвратительно, — сообщил Семен, подождав, пока я перестану. — Можем идти?
— А Зябликов?
— Не знаю, будет таскаться за вами.
Герочка заскулил:
— Буду, госпожа! Непременно буду, драгоценная Ева.
Крестовский явственно вздрогнул, но говорить ничего не стал.
— Григорий Ильич… — попробовала я объяснить, что именно так меня на балу у Бобруйского обществу представили, но была остановлена.
— Вот его и попросите с вашими рабами разобраться, госпожа Ева. Он джентльмен ушлый, и швец и жнец, и… на дуде игрец. А уж с тростью…
Шеф фыркнул, опрокинул в себя мою рюмку и раздраженно звякнул ею об стол.
— Ева, — пропел Герочка, — госпожа моя, я ведь сундук ваш в целости доставил, платьица все и сорочечки, и мундирчик, и… Ножек не жалел, хотя они переломаны.
Зябликов выпростал конечность и повертел подошвой из стороны в сторону.
— Молодец, — вздохнула я обреченно. — Слушай мой хозяйский приказ. Садись в коляску нанятую, поезжай к лекарям, пусть они здоровье твое поправят. И пока кости не срастят, пред очи мои чтоб даже не появлялся. И носом займись, а то, право слово, страшила какая-то.
— А…
— А возражать не смей, — подпустила я в голос металла, — мои желания — твой закон. Исполняй.
И уже обычным своим тоном попросила халдея:
— Мил-человек, не в службу, а в дружбу…
Тот с готовностью подхватил калеку под руки, поволок к выходу. Портьеры разъехались, открывая альков. К витринному стеклу снаружи прижимались любопытные физиономии обывателей.
— Надеюсь, — хохотнул Семен, — госпожа Ева от меня поцелуев обуви не потребует.
Это сколько же коньяку он употребил? Я посмотрела на пустой графинчик и сокрушенно покачала головой. Изрядно. Ну ничего, авось по дороге выветрится.
Пережидая отбытие коляски с калекой, пришлось служить целью грубоватых шуток Крестовского. Часть их, касающуюся хлыстов и ботфортов, я вообще не поняла. То есть из контекста, разумеется, могла делать предположения. Но это было вообще не смешно!
Вернувшемуся к нам халдею я отсчитала приличные чаевые сверх, отобрав перед тем портмоне у шефа, взяла Семена под руку, тот все пытался вырваться, чтоб показать на себе «вот такую» кожаную полумаску, ему непременно требовались обе конечности.
— Стыдитесь, ваше превосходительство! — бросила я раздраженно. — Десятый час всего, а вы уже под мухой. Что люди скажут?
Чего они только не говорили, люди эти. Народ наш вообще говорлив. Пока мы с шефом медленно пробирались через торговые ряды к приказу (Крестовский умудрялся по пути флиртовать со всеми встречными барышнями, а также их дуэньями, мамашами и собачками), наслушалась я изрядно. Большинство сходилось на мысли, что-де Цирцея столичная новую жертву опоила и в логово свое волочет для надругательства с изощренным использованием посторонних предметов.
— Точно говорю. У ней туфлей энтих от стены до стены полки забиты. Из которых хмельное употреблять велит, которые целовать или что похуже, и по дням недели у ней все, по сезонам. На Пасху, к примеру…
— Славненький какой, а глазоньки си-иние… Пропал соколик…
— У ней женихов энтих от стены до стены. Рыжего она подле позапрошлого определит… Да помнишь, заграничный такой весь, пристав вроде… Вот так вот, в сон чародейский вгонит — и на полку…
Семен Аристархович тоже слушал, иногда поддакивал. Это когда глазонек очередной уездной красотке не строил.
Изрядно утомившись променадом, я мечтала забиться в уголок, накрыться одеялом с головою и…
— Вас сожгут, Попович, — предупредил Крестовский серьезно. — На базарной площади.
— Как ведьму? Так это в старину и не у нас было.
— Заграничные веяния доходят в Берендию с некоторым опозданием.
— Тогда… — Я помахала приветственно Федору на козлах коляски, забыв даже ненадолго, что он крыса и враг. — Тогда завещаю вам свои туфли, от стены до стены.
— И женихов.
— Как пожелаете. А вам зачем?
Шеф лишь мечтательно вздохнул.
За круглым столом Ордена Мерлина могло расположиться сто пятьдесят рыцарей, но это в стародавние времена процветания, сейчас их было всего девять, от этого столетня скукожилась до невпечатляющих размеров. То есть, разумеется, это был не сам с гол, а астральная его проекция, сотканная в иллюзорном тонком мире на самой границе сна и яви. Но не суть. Грегори, сын Илии, распластанный на каменном круге, об этом вовсе не думал. Девять островных чародеев работали над ним одновременно. Молодой человек ощущал то нестерпимый жар, то болезненный холод и нескончаемую вибрацию, тоже довольно неприятную. Он терпел, без интереса прислушиваясь к беседе, которую вели рыцари меж собой.
— Почти готово, артефакт полностью восстановлен. Что скажете, мастер? Выпустим в мир нашего подопечного?
— Рано. — Голос предводителя звучал гулко, как колокол. — Пусть берендийский выскочка проиграет, и тогда…
— Этот даже не чародей.
— Тем ощутимее щелчок по носу получит наглец, посмевший нас в чем-то упрекать.
— Но, мастер, тьма уже доказала свою силу, уничтожив нашу работу. Сможет ли наш подопечный, даже при условии, что нынешний артефакт гораздо мощнее…
Предводитель скрипуче рассмеялся.