"Фантастика 2023-142". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Пять десятков детей от года до семнадцати лет. Некоторые ушли из дома до нанесения клейма; некоторые клеймо срезали, уродством выкупая свободу, трое родились здесь. Командиром себя звал юноша в меховом плаще — Павел Рыльский, но на самом деле управлял делами поселения Хромой.
Хромой был из старожилов, из тех, кто копал землянки и строил дома. После побега от мага ему неудачно срезали клеймо с ноги, навсегда изувечив. Большинство молодых шрамы не прятали, даже девушки гордо носили следы срезанного клейма как символ собственного мужества, но Хромой шрамов стеснялся, всегда и везде ходил в высоких сапогах. Имени он не называл,
День шел за днем, и она чувствовала, что оказалась в нужном месте. Все десять лет в монастыре она ощущала на себе испытывающие взгляды. Сначала сестры Руты, затем сестры Леславы. Чувствовала себя обманщицей, одолжившей все это: храм, приязнь сестер, спокойную жизнь… Ее работа никогда не была добровольной до конца, что бы она ни делала, ей всегда казалось, что она искупает свой грех и никак не искупит. Здесь же, в поселке, никому не было дела до ее прошлого, никто не спрашивал о храме, принимая ее здесь и сейчас.
Александра делала то, что привыкла делать в монастыре, но впервые в жизни, с радостью просыпалась по утрам, с удовольствием копалась в огородной грязи, сажая семена, и даже усталость в конце дня делала ее счастливой. Она открывала в себе то, о чем раньше и не подозревала: способность радоваться жизни и наслаждаться трудом. Ей, как никогда раньше, нравилось то, кем она была, и Александра молила богов, чтобы ничего не помешало этому. Боги не услышали.
То, что она понравилась Микасу, Александра заметила с первой встречи, в тот миг, когда он взял ее за руку, но Александра многим мальчикам в деревне нравилась. Она отшучивалась, и мальчики, смущенно улыбаясь, понимали намек — держались на расстоянии.
Микас намеки не понимал и шутки тоже. Он смотрел на нее мрачно и решительно, как на вершину, которую нужно покорить. Ему едва исполнилось семнадцать, он уже считал себя мужчиной, был правой рукой Павла Рыльского, жил здесь уже одиннадцать лет и слыл человеком жестким, решительным и непреклонным. Рядом с другими детьми он безусловно казался взрослым.
«Он — мальчик! — убеждала себя Александра. — Встретит хорошенькую девушку и забудет обо мне».
Она искренне не хотела обижать его. От разговоров старалась уйти и от прямых взглядов — тоже. Поддавшись порыву быть доброй, она щадила его чувства, подбирала слова.
— Ты бы сказала ему все как есть, сестра! — посоветовал ей Сарма, став невольным свидетелем их короткой беседы. — Мол, не нравишься ты мне, оставь в покое.
— Чтобы он потом вообще ни к одной девушке
— Скажи напрямую, — еще раз посоветовал Сарма. — Он мужчина. Стерпит.
Александра его советов не послушала, понадеялась, что все обойдется.
Микас пытался дважды признаться ей в любви. Александра каждый раз отшучивалась и уходила от разговора, но он не сдавался. На третьей неделе вечером подстерег ее у избы, где она жила с другими девушками.
Бледное весеннее небо еще держало свет, но воздух быстро остывал, Александра ежилась от холода и хотела быстрее закончить разговор.
— Послушай, Микас…
— Не говори ничего. Я знаю, что ты скажешь.
— Правда?
— Что я младше тебя, и все такое… Дай мне время, и я докажу, что достоин тебя!
— Не трать на меня время…
— Это мое время и мой выбор!
— Не надо, Микас! Я не буду с тобой. Ты хороший человек, но…
— Я смогу добиться тебя! Я не собираюсь отступать, и однажды ты полюбишь меня.
Александра хотела быть чуткой, но холодный ветер, пробирающийся сквозь тонкую рубашку, и его последние слова рассердили ее.
— Нет. Не полюблю! Человеческое сердце — не награда за старания. Любовь или есть, или нет. Я тебя не люблю.
— Пока не любишь.
Парень стоял перед ней хмурый и решительный.
— Ты расслышал мои слова, Микас?
— Расслышал. А еще знаю, что женщины часто сами не понимают, чего хотят. Вы — как подсолнухи. Утром в одну сторону смотрите, а вечером — в другую.
Парень упрямо смотрел ей под ноги. Он просто пропускал мимо ушей слова, которые ему не нравились. Александра рассердилась.
— Я не подсолнух, — громко и отчетливо сказала она. — Не говори больше со мной и не подходи ко мне.
На том и расстались.
На следующий день девушки перестали с ней разговаривать. Парни сторонились. Что наговорил им Микас, Александра не представляла, но его слова подействовали — она оказалась одна.
Вечером Александра не пошла к другим девушкам, занятым вышивкой, осталась в избе. В двери постучали. Она открыла, уже зная, кого увидит. Микас младше ее, но выше на полголовы. Он схватил ее за запястье и потянул за собой.
— Что ты делаешь?!
Но он упрямо тащил ее за собой через весь лагерь, к срубу, где жили юноши и их командир. У входа толкнул на землю. Александра упала, больно ударилась локтем.
Микас ногой распахнул дверь и через минуту вытащил на улицу Сарму, толкнул к Александре, но парень удержался на ногах.
— Значит, я не смогу тебя добиться из-за него?!
Из соседних домов выглядывали. Девушки, с которыми она сажала огород и вышивала сорочки; парни, которые так трогательно краснели в ее присутствии, и дети, с которыми она играла. Все смотрели на них.
— Я расспросил в селе про твой красный мак! — продолжал Микас.
— Пожалуйста, молчи!
Но он не собирался молчать. От ревности и злости он растерял остатки доброты.
— Так клеймят гулящих монашек. Поэтому тебя выгнали из храма? Ты уехала с чумаками?! Продала себя?!
Те, до кого слухи еще не успели дойти, выдохнули. Сарма все еще стоял между ней и Микасом, и она смогла подняться. Теплый ветер пролетел по поляне, погладил ее по волосам, сыпанул пыли в лицо Микасу. Александра выпрямилась. От негодования горло пересохло, а руки дрожали.