"Фантастика 2023-143". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
– Кто приказал тебе тянуть сети через всю реку, Рислав? Кто дал наказ морить голодом Кохшу? – Старик на этих словах сжал посох так, что побелели костяшки узловатых пальцев.
– Никто приказа не давал, господин храмовник. Голод был в деревне, тут бы самим выжить, куда уж думать…
– Не лги мне, Рислав! – вдруг рявкнул доселе спокойный комтур, и я почувствовала, как где-то далеко едва дрожит знакомая мне задетая струна. Не поет в полную силу, лишь вздрагивает, словно от дуновений ветра. Ханс меж тем сделал короткий шаг вперед, хватая старика за ворот овчинной шубы. Народ за старостой забурлил, но вид тут же обнаженных клинков и взводящихся арбалетов остудил их пыл. – Я знаю, что к вам приезжал гонец без гербовых цветов. Знаю, что ты привечал его в своей избе. Ты же бывший храмовник, ел с нами за одним столом, учил наших послушников святому слову! Что с тобой стало?
– Что со мной стало, господин храмовник? – Старик сухо закашлялся-засмеялся, и комтур, отпустив его ворот, отступил на полшага. – Вы же отобрали мой амулет. Отобрали мои книги. Оставили меня здесь одного, запретив переступать порог Алой крепости!
– Тебя должны были убить за то, что ты сделал. – Ханс практически шепчет эти слова.
Прикрыв глаза на мгновение, я сосредоточилась, задержав дыхание, как пловец перед прыжком в воду, и мысленно потянулась к стоящим передо мной людям.
Их эмоции обрушились на меня морской волной, рокоча и утаскивая следом за собой в морские глубины, и больших сил мне стоило удержаться, закусив губу до отрезвляющей боли, чтобы не нырнуть следом и суметь отсечь все ненужное. Открыв глаза, я видела комтура Алой крепости и стоящего перед ним старика и чувствовала эмоции каждого из них. Комтур источал волны едва сдерживаемой ярости, звериного бешенства, густо замешанного с разочарованием и тоской. Староста отвечал ему не меньшей злостью, но глухой, застарелой, покрытой пылью времен.
– Но не убили. Я больше не храмовник, и мне нет нужды держать ответ перед ликом Светозар…
– Нет, не смей! – Конечно же я не успела.
Комтур сделал лишь одно короткое движение, оказавшись возле старика, и вот уже тот кулем падает в снег с неестественно повернутой головой, а я сбиваю Ханса с ног широкой грудью Гаратэ. Волна людских эмоций снова обрушилась на меня – толпа в едином порыве тянется к убийце, Бернард что-то кричит мне, и я вижу краем глаза, как вскидываются арбалеты в копьях.
Этого нельзя допустить. Никак нельзя!
Где-то на грани сознания гудит туго натянутая струна. Ответ приходит сам собой вместе с жаром в груди.
– Отринь! – Храмовое наречие срывается с губ, я вскидываю в сторону толпы руку и растворяюсь в звуке, больше похожем на удар колокола. Толпа, жаждавшая крови, вдруг отшатывается и падает – люди не держатся на ногах, сползают друг по другу на утоптанную промерзлую землю. А затем все звуки исчезают, и я, чувствуя странную легкость во всем теле, теряю сознание.
Глава 8
Милость Ее
В сознание врывались звуки, накатывая, как штормовая волна на беззащитное побережье, а после я, с трудом открыв глаза, увидела внизу землю и массивное конское копыто.
Руками нашарив укрытую латами шею коня, я вцепилась в нее, подняла свое тело, приняла сидячее положение и ошалело завертела головой, оглядываясь вокруг, непроизвольно шмыгая носом.
Грохот в ушах постепенно стихал, сменяясь звуками происходящего – плачем, причитаниями, смехом… Сквозь мутную пелену передо мной предстали деревенские жители. Еще мгновение назад желающие растерзать Ханса в клочья, сейчас они явно были настроены куда более миролюбиво, и, кажется, их мало волновал окружающий мир. Люди обнимались, что-то говорили друг другу, словно каясь в грехах, кто-то плакал в одиночестве, осев на землю, кто-то смеялся, воздев глаза к небу. Это казалось настолько странным, противоречивым и неправильным, что меня пробил озноб.
Снова шмыгнув носом, я тряхнула головой, пытаясь осознать случившееся, и в этот момент меня грубо схватили за плечо.
– Принцесса, это было лишним! – Бесцветные глаза островитянина полнились беспокойством, что резко контрастировало с недовольством в голосе. Он окинул взглядом мое лицо и, скривившись, протянул мне край моего же плаща. – У тебя кровь из носа. Как ты себя чувствуешь? Что помнишь последнее?
Подобрав повод моего коня, Харакаш повернул свою кобылку, и Гаратэ двинулся следом. На вопрос мастера меча я ответила с некоторой задержкой.
– Я… как пустая ваза. – Проведя грубой тканью по носу и рту, я с огорчением увидела, как темными пятнами на шерсти расплывается кровь, и, чуть не завалившись в сторону от внезапного головокружения, вцепилась в переднюю луку [37] .
Сравнение с вазой пришло мне в голову неспроста – ощущение странной пустоты в груди царапало, зудело, как заноза, не давало сосредоточиться на чем-либо.
– Я помню Ханса. И толпу, которая хотела его разорвать. Я попыталась применить «Песнь Принятия», а дальше – провал…
37
Седельная лука подразделяется на переднюю и заднюю. И то и другое – взъемы на седле, передний более выражен, обособлен и имеет характерную ножку. Часто используется для зацепа повода.
– Не попыталась, а применила. Кажется, пробило даже храмовников, хотя они держатся, конечно, лучше, чем деревенские. – Харакаш кивком указал в их сторону, я же отвернулась, испытывая стыд и одновременно легкий ужас пополам с восторгом от того, что сделала.
Я сумела использовать силы!
– Ты потеряла сознание на пару-тройку мгновений. Судя по всему, потратила за раз слишком много Ато.
– Есть пострадавшие? – Наконец вспомнив, что вроде как главная тут и должна переживать о жителях королевства, я с некоторой опаской задала этот вопрос. «Песнь» была попыткой избежать жертв, и если все пошло не так…
– Только гордость Ханса. Брат-рыцарь взят под стражу – вытащили прямо из-под копыт Гаратэ. Да вон он…
Я повернула голову туда, куда указывал островитянин, и наткнулась на гневный, полный какой-то звериной ярости взгляд комтура. Не вырываясь из рук ведущих его рыцарей, он повернул голову и неотрывно следил за мной взглядом.
– А я предлагал его… – Не договорив, Харакаш вздохнул и посмотрел на небо.
Я же отвернулась, пытаясь избавиться от ощущения, что совершила – или все еще совершала – огромнейшую ошибку.