"Фантастика 2023-143". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
– Я согласен! – Джен вздрогнул от голоса царя. Пока чародей не успел опомниться, тот встал и громко повторил: – Согласен. Если полезу в столицу, и погибнут тысячи… Я согласен, вы поняли?
Лицо Верховного застыло, как каменная маска. Он моргнул, соображая, что это значит для него, для Круга, для всех магов. Советник, впрочем, перестал замечать Первого, теперь он глядел только на владыку. Ну точно удав.
– Тогда выйди и скажи об этом войску, – тихо произнес он.
Треклятая рана! Голова кружилась, к горлу подкатывала тошнота, и еще юноша трясся от холода. Мир медленно, но верно вертелся, когда парень услышал:
– Что, Джен? Как думаешь?
Царь зачем-то протягивал руку. Джен ничего не думал и уже не знал, о чем тот спрашивает, но потянулся, из последних сил ухватился за протянутую ладонь.
– Все верно, хватит тут сидеть. И не забудь! Ты обещал все рассказать. Так и знай, я никогда не прощу, ес…
Провал в памяти. Владыка что-то выговаривает Верховному.
– …в мой шатер! Если не больше пары минут… Да он умирает, ты что, не видишь?! – сердитый голос проник сквозь пелену. – Только пару минут… все, я решил!
Маг стоял в стороне, а советник почти взвалил юношу на себя. «Чтобы владыка вышел к воинам, вот что ему надо. – От всего тела осталась пульсирующая рана, быть может, это она и говорила, это кровь стучала ему в висках: – Только того и нужно. Чтобы владыка вышел к воинам».
Дым костров. Лысый холм. Первые лучи солнца позолотили старую кладку. Солдаты собрались в кучу у походной кухни, и с появлением лучезарного все обернулись.
Джен не слышал, что говорил царь. Он закрыл глаза – все равно то и дело проваливался в забытье. Потом раздались голоса рожков и грохот мечей о щиты.
Воины топали ногами. Стучали древками копий в землю, пока в сумятице не родился ритм, и тогда гвалт слился в клич.
– Абъ-Яз! Абъ-Яз! – ревели воины и топали, стучали, громыхали, вздымая к небу клинки. – АБЪЯЗ!
Джен понимал их радость: они узнали, за что теперь сражаться и ради чего жить. Простые деревенские парни, они еще не знали, чем все заканчивается. В их кличе Джену слышалась одно. Война! – гудела под ногами земля. Война! – пели рожки.
Война.
Всеволод Алферов
Мгла над миром
История первая
Нечто мертвое
Ненависть – нечто мертвое.
Кто из вас хотел бы стать склепом?
1
К суду и казни его вывели минута в минуту. Гонг в храме владыки времени как раз заговорил, возвещая полдень, когда пленника вытолкнули навстречу солнцу – и смерти. «Могли бы и припоздать с судилищем», – подумал Аджт.
День выдался ясным и звонким, как всегда бывает после сезона дождей. В Священном Круге, где обитель вершит правосудие и провожает на костер усопших, собрались две или три дюжины зевак. Некоторые скучали, иные прятали взгляд, прочие же смотрели с неприкрытой ненавистью. Поначалу чародей оглядывался, интересуясь, кто как себя ведет. Не каждому дано увидеть свой последний час. Впрочем, он быстро потерял интерес и к этому.
Над столичной обителью бесновалась стая воронья. Их пронзительный гомон мешался с гулом большого города – со своего места маг едва слышал приговор. Судья прилежно раскрывал рот, вот только вместо слов до чародея долетал лишь вороний грай.
«Могло быть хуже, – сказал себе Аджит. – Могло быть куда хуже… Выпрямись! Магу не пристало встречать испытания вот так».
И чародей расправил плечи и улыбнулся.
Одиночество…
Волны ветра
в полынной горечи степных трав.
Каллиграфическая кисть скользила по бумаге легко и привычно. Аджит на мгновение задумался и приписал снизу:
Здравствуй, подруга-тоска…
Петелька в слове «тоска» получилась слишком жирной. Придворные каллиграфы, пишущие так, что в вязи букв проглядывали львы и лебеди, антилопы и горные бараны, – изругали бы Аджита в пух и прах. Пусть их. Ему не нравилось новое поветрие: не то писать, не то рисовать. Должно быть, до восстания узурпатор был последним деревенщиной, раз его придворные выводят стихи в картинках.
Аджит поморщился и отложил кисть.
«Дыхание Бездны! О чем я думаю? Как будто, это двор виноват, что я жду и битый час пытаюсь унять дрожь в руках!»
За окном закат раскрасил белый камень стен в два цвета: старой позолоты и темной крови. Бронзовый гонг в храме Атaмы возвещал восьмой час, и чайки в гавани вторили ему резкими криками.
«Он обещал, что освободится к восьмому звону… Интересно, как там предыдущая встреча? В каком он настроении? Зол или добродушен?»
Поймав себя на малодушном гадании, чародей разозлился еще больше. «Какая разница, если он знает, зачем я просил меня принять? Я не видел сестру пять лун. Он не должен, не может мне отказать!»
Ждать осталось ползвона, от силы. Чародей встал из-за стола и прошелся по комнате. Остановился перед потемневшим серебряным зеркалом, в который раз проверяя, достойно ли выглядит. Но, как ни прихорашивайся, худое усталое лицо не станет менее худым и усталым, а непослушные темные волосы – менее своенравными. Маг забрал их в хвост и связал черной лентой.
Недовольный отражением, Аджит вернулся за стол. Обмакнул кисть в баночку с тушью и закончил стихотворение:
…впрочем, ты всегда молчишь мне в ответ.