"Фантастика 2023-146". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Сейчас же дело было даже не в прежней легкой неприязни. Вот он сидит, холеный и какой-то обтекаемый, в то время как другие в который раз рискуют жизнью!
– Решили, что больше возглавить школу некому. – Либченко развел руками. Мол, я бы с радостью отказался, но долг… – И потом, Ольга Васильевна, разве существует в мире более уважительная причина, чем желание повидать вас? Клянусь святостью носимых мной погон, никто и никогда не сможет остановить меня на дороге к вам!
Ах, если бы эти же слова сказал другой!
Только все равно слышать
– Это вам! – Усиливая эффект фразы, Либченко несколько картинным жестом указал на стол.
На столе в вазе стоял роскошный букет роз. Нежно-розовых, приличествующих для подарка девушке.
– Спасибо, – уже без тени язвительности поблагодарила Ольга.
– Не за что, Ольга Васильевна, не за что.
– Где вы их достали? – Букет был прекрасным, и действительно казалось чудом, что где-то еще может быть подобная красота.
– Какая разница? Мне главное – порадовать вас! – Либченко склонил голову в поклоне, поэтому красноватый отблеск в его глазах остался незамеченным.
Когда он выпрямился, глаза уже приняли нормальный цвет.
– Садитесь, – кивнула Ольга и села сама.
В кресло, так, чтобы кавалер не смог сесть рядом.
Либченко приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, но в этот момент в гостиной появилась Маша.
– С вашего позволения… – Горничная зажгла свечи в подсвечниках.
Перебои с электричеством начались с самого начала революции, сейчас же горящая лампочка казалась чудом.
– Настасья Петровна велела передать, что через полчаса в столовую будет подан чай.
– Спасибо, Маша.
Горничная ушла. Свет свечей пришелся кстати. Вечер за окном уже старательно вступал в права, и в доме становилось темновато.
– Как вам служится в новой должности? – вполне по-светски осведомилась Ольга.
– И не говорите, Ольга Васильевна, не говорите. В прежние времена был бы рад, а сейчас… – Капитан многозначительно развел руками.
– Что так? Боитесь не справиться?
– Разве я когда-нибудь боялся, Ольга Васильевна? Да и справляться не с чем. Бессмысленно все это, вот что угнетает. Раньше наша служба была необходимой, а сейчас? Подопечные давно закончили курс, мы же даже не можем произвести их в офицеры. Никто не имеет на это права. О том, чтобы набрать новых, даже речи нет. Скажу вам по секрету: правительство давно хочет закрыть школу за ее, по их мнению, ненадобностью.
– Да вы что! – В Ольге проснулось воспоминание о бое, грохот выстрелов, кровь, отчаянная храбрость юнкеров… Наверное, самое яркое из воспоминаний за недолгую жизнь.
Озаряемая вспышками ночь сменилась на темную комнату. Снова рядом стоял спокойный офицер, почти невидимый, но ощущаемый душой… И где-то далеко на пределе слышимости победно звучал бессмертный Егерский марш, звал на подвиг, возвещал о приходе рассвета…
И от этого вдруг отказаться?
– Вы что, капитан?
Либченко тяжело вздохнул:
– Я борюсь, Ольга Васильевна. Не поверите, но порой приходится ради этого обращаться к таким людям,
Перед глазами девушки встали лица офицеров аргамаковской бригады, тоже практически не получавшие жалованья, но нимало не горевавшие по этому поводу. Да и до жалованья ли в такой момент! Тут бы спасти хоть что-нибудь, а собственная судьба…
– Капитан! – голос Ольги звенел. – Вам надо всей школой влиться в бригаду Аргамакова. В такое время каждый офицер должен исполнить свой долг.
– Какой долг, Ольга Васильевна, какой долг? Перед кем? Нет ни Государя, ни Родины. Жалкие остатки в лице доморощенной республики, о которой, вы уж извините, даже говорить смешно!
Кому – смешно, кому – больно.
– Но можно же попытаться… – почему-то без прежней уверенности произнесла Ольга.
Конкретные слова перестали играть всякую роль. Как и многое другое. Их произносили только для одного – чтобы не молчать.
Темные красивые глаза капитана, в свете свечей ставшие еще более глубокими, манили, как манит порою омут, а бархатистый хорошо поставленный голос обволакивал липкой паутиной. Под этим двойным воздействием мир вокруг стал принимать черты иллюзии. Так бывает во сне: нечто, приковывающее внимание, а все прочее расплывается в нечетком тумане. Сам же при этом выступаешь в роли безвольной куклы. Даже если и в состоянии понять – ничего не в состоянии сделать.
Ольга перестала понимать: наяву все это? Во сне? Если же сон, то почему рядом Либченко, а не другой? И отчего немного тревожно, словно вот-вот наступит кошмар?
– Сейчас времена свободы, Ольга Васильевна. Ничто не в состоянии собрать людей вместе. Поэтому надо думать в первую очередь о себе и своих близких.
– Но это неправильно, – попыталась возразить девушка.
– Что – неправильно? Или вы думаете, будто кто-то станет заботиться о вас? Или вам есть дело до всего быдла, неожиданно вошедшего во вкус власти? Да, во вкус…
Повторяя последние слова, Либченко провел языком по губам. Чувственно так провел. Как бы ни была Ольга неискушенна в подобных делах, но ей почудился какой-то намек на нечто, до сих пор запретное, неприличное и – чего греха таить? – страшное. Шагнешь навстречу, обратного же пути не будет. Жалей, не жалей…
Что самое удивительное – хотелось шагнуть.
Из целого мира остались лишь завораживающие бездонные глаза да чувственный рот.
– Нет общих законов, Ольга Васильевна. Человек может подчиняться только другому человеку. Не поставленному над ним, а выбранному им. И только в этом заключено настоящее счастье…
При упоминании о подчинении в Ольге заговорила прежняя гордость. Подчиниться? Она сама – свободная личность и равна любому на свете. Разве женский удел – в смирении? Когда любая девушка в состоянии делать все не хуже мужчины. Главное – захотеть и приложить руки.