"Фантастика 2023-147. Книги 1-28
Шрифт:
Океанцы шумно переговаривались в эфире с друзьями на борту «Онекотана», а сама плавучая база царственно разворачивалась к звену, ведомому Боровицем.
Пригнанное стадо главный смотритель передал дежурным пастухам, и те повели присмиревших китов на кормежку – вдоль всего левого борта плавучей базы работали камеры сброса, кидавшие в воду гигантские порции кальмарьего мяса.
«Прогулявшиеся» кашалоты дружно накинулись на угощение…
Все это было очень интересно, но Сихали Браун до того вымотался, что к концу перегона лишь тупо исполнял отдаваемые приказы. «Это тебе не ламинарию косить…» – проползало
– Тим, – послышался Наташин голос, – давай, подваливай в серединку, пойдешь наверх сразу за Арманто.
– Ага, – тихо сказал Тимофей.
– Притомился?
– Ага.
– Ничего, Тимочка, завтра выспимся – суббота! Если не на вахту. И не на дежурство…
– Ага…
Плавучая база «Онекотан» была катамараном – два узких корпуса соединялись общей палубой размером с футбольное поле.
Субмаринам полагалось заплывать в пространство между корпусами, где могучие биомеханические манипуляторы легко подхватывали их и рассовывали по «полочкам», как китопасы называли доки.
Была какая-то несолидность в этом подхватывании. «Будто я муха в супе, – обижался Белый, – и меня шумовкой – раз! – и... куда надо!»
Дождавшись, пока под днищем загудят полозья эллинга и клацнут, отцепляясь, захваты манипуляторов, Браун выбрался из люка и осторожно спустился на доковую палубу «Онекотана» – с субмарины капало, и синтетическая слизь на чешуе, холодная и очень скользкая, еще не просохла, можно было и загреметь.
Проверив, надежны ли фиксаторы, удерживающие «Бронко», Тимофей вышел на узкий балкончик, тянувшийся вдоль «внутреннего» борта. Внизу клокотала и шипела вода – буруны от обоих форштевней сталкивались здесь и закручивались пенистыми водоворотами. Сверху нависали пролеты палубы. Под нею ходили мостовые краны со сложенными втрое манипуляторами. Было под палубой зябко и сыро и дуло, как в трубу.
Браун дошагал до ближайшего трапа и поднялся наверх. С правого борта башней поднималась надстройка, утыканная тарелками антенн и овальными блюдами локаторов, за ней открывалась взлетная палуба, где стояли, вяло опустив лопасти, два вертолета воздушного патруля. Слева, под прозрачной полусферой, плескался бассейн. Молодая особа с гибкой фигуркой как раз сигала с вышки. Тимофей залюбовался приятным видом.
А особа вынырнула и помахала ему рукой – Браун с удовольствием сделал тот же приветственный жест, узнавая Марину. Тугарин-Змей был тут как тут – топтался с громадным мохнатым полотенцем веселенького розового цвета. Он протянул его врачине на вытянутых руках, словно выдерживая дистанцию, и девушка быстро завернулась. Илья сделал движение, пытаясь подхватить Рожкову, но та погрозила ему пальчиком, и великан отступился, блаженно улыбаясь. Сихали поёжился – ветерок дул более чем свежий, словно донося привет из близкой Арктики. И как только Маринка не мёрзнет на такой холодине?
– Надо было его сразу анестезирующей, и чтобы… – донесся глухой и гулкий голос Рыжего с доковой палубы. – Раньше кашалотов гарпунами били, ручными, с вельботов, я б так не смог, и вообще… Или врут, или по правде в «Центроникс» Фредди Стриттрейсер на гастроли?..
Тимофей улыбнулся. Доминантой характера Шурика Рыжего была бестолковость – он не входил, а врывался, не шагал, а бежал, начинал говорить про одно, обрывал фразу, торопился высказать другую, не договаривал и ее, потому как третья была на подходе и четвертая становилась в очередь. А Белый был говорун, он обожал политические дискуссии, светские сплетни и знал о «звёздах», «звездушках» и «звездунчиках» буквально всё.
– Это ещё когда будет! – авторитетно заявил он. – Фредди сейчас разводится со своей третьей старшей женой Лейлой – у него линейный брак. Представляешь, он взял в жёны Лейлу, а ее бойфренда – этого футболиста, Александринью, – сделал своим собрачником. Обещал вывести в младшие мужья, а теперь неизвестно, чем вся эта бодяга закончится и до гастролей ли будет бедному Фредди…
– Любят эти мегазвёзды повыпендриваться!
– Реклама же… А то вдруг про них забудут.
Шурики поднялись на палубу и потопали на левый борт – там, в твиндеке, располагалась кают-компания.
Следом за Шуриками вылез Арманто, глотавший пиво. Поприветствовав Брауна поднятием биопакета, он удалился к кибернетистам – у тех в надстройке имелся мощный нейрокомпьютер класса «Гото-5», и можно было повиртуалить в свое удовольствие.
– Нет, ну ты посмотри на него! – разнесся по кораблю гневный глас тети Хани. – Он опять пьяный! Да когда ж ты успеваешь, свинья? У всех как-то по-людски всё, один ты алкаш!
Станислас попробовал вякнуть в свою защиту, тут же последовал окрик «Замолчи!», и супруга Боровица разразилась целой серией обличений.
Браун фыркнул: хороша у сегундо семейная жизнь – вечный мир в состоянии войны! А им как будто нравится…
Взлетная палуба не была огорожена обычным для судов фальшбортом, и Тимофей не стал подходить близко к краю, хотя качка «Онекотану» грозила не слишком, да и под ногами лежала удобная рубчатка – надо еще суметь поскользнуться. Браун обвел глазами огромное китовое стадо – кашалоты лениво плавали, пускали фонтаны пара, шлепали хвостами по воде, заныривали. А дальше к югу блестел и переливался необъятный простор океана. ТОЗО.
Глубокой ночью Браун пробудился ото сна. Опять ему виделись убиенные – Заика Вайсс, в обнимку с Хлюстом, танцевали канкан – жуткие, окровавленные, обезображенные трупной зеленью… Тимофей поморгал на потолок каюты (моряки говорили – подволок) и решил выйти подышать.
На палубе было свежо и сыро. В ясном небе горели россыпи косматых звезд. Бледный и тонкий полумесяц пускал по спокойным водам серебристую «дорожку к счастью».
Осторожно ступая, Тимофей дошел до края, до самых лееров. «Онекотан» тихо дрейфовал, и никакие механические звуки не перебивали пыхтения и сопения китов – и в самом деле, как коровы. Слабая волна плескала в борт… Хорошо!
Один из китов вынырнул с подводной охоты. Он поймал молодого кальмара – головоногого десятиметровой длины. Моллюск извивался; изогнутый, как у попугая, клюв впился в голову кашалота, выдирая кусок кожи. Кит раздраженно встряхнул свою добычу, раскрылись и снова сомкнулись гигантские челюсти – серые щупальца скрутились в последней агонии, словно кубло змей. Кашалот медленно поплыл по кругу, отдуваясь, мощно выбрасывая в воздух столбы пара. Клочья высыхающей слизистой пены покрыли темя животного. Отдышавшись и отдохнув, кит принялся за убитого кальмара и, неторопливо отрывая от туши куски размером с футбольный мяч, проталкивал их языком в глотку.