"Фантастика 2023-174". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
— О! Участвуй! — кивает Наоми: — в прошлом сезоне Бьянка-тян…
— Знаю, мне рассказывали…
Глава 12
— Поговорить надо — бурчит мне Дзинтаро, не глядя в глаза и вообще будучи занят исключительно каким-то своим делом. Просто так он тут рядом нарисовался, возле моей парты, да. Вообще все, что делает Дзинтаро продиктовано каким-то внутренним кодексом Крутых Пацанов, где строго регламентировано поведение Настоящего Крутого Пацана, и любое нарушение этих правил чревато попаданием не в Вальгаллу, а в местный Хелльхейм со всеми вытекающими — никаких тебе валькирий и Дев Щита на коленях, никакого эля и сакэ, а просто оставят после уроков в холодном старом корпусе. Навсегда. Потому Настоящий Крутой Пацан никогда не разговаривает с человеком, чей статус в его отношении не определен и непонятен, а я по отношению к Дзинтаро как раз таковым и являюсь. С одной стороны ярлык, который висел на мне раньше «Кента — рохля и нерд с гиком напополам» — уже отваливается. Никак не клеится. Потому что в среде старших классов умение постоять за себя на уровне старого доброго физического насилия чрезвычайно котируется. Ну и количество девушек, которые вокруг меня крутятся, нарушая всякие местные правила приличия — тоже не позволяет оценивать меня как прежде. Но и определения волчьей стаи из разряда «кто не альфа — тот не альфа» или «существует пирамида, сынок и тот кто выше — тот и круче» — ко мне тоже сейчас неприменимы. Я не быкую на самого Дзинту и его дружков, не гоняю их за газировкой и сигаретами, не демонстрирую свою значимость, не провоцирую конфликтов. С точки зрения школьной иерархии я где-то сбоку.
Именно поэтому я надеялся, что меня отныне оставят в покое, но видимо где-то просчитался. Если уж господин Дзинтаро просит меня составить ему компанию на «поговорить». А ведь мы с ним теперь вместе на тренировки ходим, и он видел, что Нобу-сенпай меня с новичками никогда не ставит, мог бы и выводы сделать, тем более что в поединке, не связанном правилами единоборства, я чувствую себя намного уверенней, чем в перчатках и на ринге. Но — если человек так хочет получить сотрясение мозга прямо между историей Японии и алгеброй — он его неминуемо получит. Кто я такой, чтобы стоять между человеком и его сотрясением мозга? Мысленно примериваюсь к массивной, коротко стриженной голове Дзинтаро, прикидывая куда именно донести мысль о всеобщей гармонии и благоденствии, а также неприятии насилия. Я неоднократно замечал, что даже самые упертые и откровенно глуповатые люди очень быстро понимаю суть непротивления злу насилием после хорошего крюка в челюсть. И не надо тут мне говорить, что мол узко вы к теме подходите, товарищ, вам лишь бы кулаком в морду. Ничего подобного. Я могу и ногой, и локтем и головой тоже, тут способ неважен, важен результат. Вот если кто в челюсть получал хорошенько, тот знает ощущения. Сразу просветление наступает. Сидишь на своей заднице на ринге, например и думаешь — и вот что я тут делаю, я же интеллигентный человек, и зачем мне этому мордобою учиться…
— Пошли, чего уж… — говорю я и встаю из-за своей парты. Краем глаза вижу, как напрягается Шизука, которая прислушивалась к нашему короткому диалогу. Вижу и молча качаю головой — остынь. Чего она напрягается — непонятно. Уж она-то прекрасно должна понимать, что ничего страшного сейчас не произойдет. Или ей просто действовать охота? Не хватает адреналина в жизни девушке, что тут скажешь.
Мы с Дзинтаро идем к выходу из класса, сопровождаемые сочувствующими и любопытствующими взглядами. Примерно поровну тех и других. Мне вот интересно, кому сочувствуют в этой ситуации — мне или Дзинте? Судя по взгляду от Натсуми и ее подружек — сочувствуют скорее ему.
— Хорошо. Чего хотел? — говорю я, когда мы с ним поднимаемся к той самой лестнице на крышу. Дверь на крышу заперта, но закуток тут нелюдимый. Места для драки маловато, да и неудобно на лестнице кулаками махать, значит не будет сегодня у Дзинты сотрясения мозга, значит уже молодец, растет над собой. Но что ему нужно? Где-то внизу мелькает физиономия Хироши, мелькает и исчезает, растворяется в воздухе.
— Ты это… — говорит Дзинта и поводит плечами. Крутит бычьей шеей. Вздыхает. Щелкает костяшками пальцев. Играет желваками. Снова вздыхает. Нелегко человеку.
— Я — это — легко соглашаюсь я. Зачем спорить с подобным утверждением? Мне ничего не стоит, а человеку приятно. Тем более с уверенностью можно сказать что как объект материального мира я подпадаю не только под определение «это», но и «то», а также «тот» и «этот».
— Да погоди ты… — морщится Дзинтаро: — я не про это… ты того…
— И того тоже я — продолжаю соглашаться со своим одноклассником. Чего бы и не поддержать приятную беседу, раз уж бить меня сегодня не будут.
— Да ну тебя! — говорит Дзинтаро, начиная наливаться красным: — дай сказать! — Я поднимаю руки вверх и делаю шаг назад, дескать высказывайся, дорогой, аудитория вся в твоей власти, микрофоны включены, софиты горят, твой час настал…
— В общем я чего хотел сказать-то… — вздыхает он: — подумал я тут. Мне в общем сказали… что неправильно я себя повел по отношению к… ну к ней. Вот. — он бросает на меня быстрый взгляд, предупреждая реплику «а я же говорил», но я молчу. Жду. Действительно, надо дать парню высказаться, уж больно любопытный поворот в разговоре намечается. Действительно, некрасиво себя Дзинта повел, как-то не так интерпретировал он главу Кодекса Настоящих Пацанов о девушках и отношениях с ними. Но вроде ж он в прошлый раз извинялся перед ней, нет? Точно извинялся, помню.
— Ну… и с тобой тоже… неправильно вышло. — говорит он: — в общем я чего хотел сказать-то… надеюсь ты зла на меня не держишь?
— Нет — качаю я головой: — все уже в прошлом, все забыли. Конечно, все могло бы быть намного хуже, хорошо, что ты вовремя остановился. — он не останавливался и мы оба это знаем. С другой стороны, все равно могло быть хуже и что где-то у него все же хватило ума прекратить усугублять ситуацию — уже плюс. А за плюсы людей надо поощрять, говорить им об этом и соответственно — тыкать носом в минусы, чтобы не повторялось. Вот такая простая педагогика, сам товарищ Макаренко гордился бы мною.
— Спасибо — кивает он: — и ты вовремя там показался. Никогда бы не поверил что у тебя духу хватит вот так…
— Ээ… ну тут у меня сильно выбора не было — развожу я руками: — все исключительно в твоих интересах, Дзинта-кун — про себя думаю, что Хироши на моем месте уже этого здоровяка на деньги обул бы. Два раза как минимум. А черно-белые — морально уничтожили бы. Все-таки хороший я человек, да. Карму тут отрабатываю, чтобы на следующее перерождение в мир «Оверлорда» попасть в физическом теле как Лорд этой их гильдии со сложным названием.
— Ну вот. — говорит Дзинтаро: — я ж все понимаю. Просто так ты бы не бросился на защиту. Я ж вижу. Вот и решил поговорить с тобой как мужчина с мужчиной.
— Э? — тут мои логические выкладки начинают давать сбой. «Мужчина с мужчиной» обычно означало что Кенту будут бить. В нынешнем состоянии моего тела и разума это опять-таки означало бы сотрясение мозга и травмы мягких тканей головы у Дзинты-куна, буде он попробует. А мы все-таки на лестнице стоим, отсюда падать травмоопасно и чревато. Переживаю я за здоровье своего одноклассника.
— Я видел, как ты дерешься — продолжает он: — ты же в клане каком-то воспитывался, да? Какая-нибудь додзе древняя? И тебе, наверное, было запрещено это показывать в школе?
— Ээ… то есть да, конечно. — перехватываю инициативу в свои руки. Нельзя это так оставлять, начнутся сейчас легенды зимнего леса, нельзя допускать неконтролируемое безумие, любое безумие должно исходить от меня и быть контролируемым и направляемым!
— Старейшие изгнали меня из клана «Летающие Грейсоны» из-за этого случая. И теперь я живу на чердаке вместе с одноногим ниндзя и вампиром в теле лоли-горничной. — говорю я: — Это неудобно, но зато каждую ночь я вылетаю в город, чтобы бороться с преступностью. Вот скажи, слышал ли ты о страшных убийствах и тоннах наркотиков на улицах? Нет? Вот, это все я.