"Фантастика 2023-176". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Архивариус лежал лицом вверх, раскинув руки. Колесо, зацепившее Геба, опрокинуло старика на мостовую и упало сверху, продавив грудь. Он еще был жив: вытянутая рука подрагивала. Пальцы сжимали обломок стила, того самого, которое Трилист видел в ювелирной мастерской под лестницей. На кончике темнела кровь. Геб вновь провел по щеке. Так вот в чем дело — старик стал царапать его лицо, пытаясь вернуть сознание капитана из Темной Плевы...
— Кабан, сними колесо, — приказал Геб.
Крукол, пройдя между обломками кареты, остановился рядом. Его лицо посинело, он держался за живот, часто с хрипом вдыхая воздух.
— Я попал ему в башку, — произнес сержант. — Ты видел? Засадил ему в башку, а он все равно шел дальше!
— Что-то с ним не так, — пробормотал капитан, на четвереньках подползая к Архивариусу. — Он слишком силен. Заклинание и зелья Родика не могли сделать его совсем неуязвимым.
Вач убрал колесо, и теперь стал виден обломок ребра, торчащий под натянувшейся тканью кафтана на боку старика. По груди расползалось темное пятно. Морщинистые губы Архивариуса шевельнулись, и Трилист склонился ниже.
— Паук, — пробормотал Архивариус.
— Что? — спросил Геб, глядя в затянутые белесой пленкой глаза.
— Шаман под пауком.
Трилист осторожно приподнял голову с редкими седыми волосами, положил на свои колени.
— Шаман — он вроде лича?
— Он лар'ич.
Воцарилась тишина. Тени и пятна света ползли вокруг, медленно меняя форму. Стоящий рядом Вач пробубнил, глядя на Геба:
— Маленькая сестричка. Отпустите.
— Это Сол Атлеко? — спросил Геб, не слушая его.
— Владыка раздал жемчужины аркмастерам, — откликнулся старик.
— Да, Атлеко... Он пришел к Джудексе якобы для того, чтобы тот закрепил парангон на чем-нибудь — на браслете или обруче. Наверно, сказал, что не может доверить работу с жемчужиной обычному ювелиру. Они договорились, шаман раздобыл пасту китт. Сол пришел еще раз, захватив парангон... и Джудекса не смог справиться с аркмастером, у которого к тому же была жемчужина. Сол одолел его и вживил ему паука.
— Марионетка, — произнес Архивариус. — Лар'ич-марионетка, а Сол управляет им.
Геб закрыл глаза, поднял голову, обратив лицо к небу. Под веками поползли светлые круги, потом стало темнее. Подул прохладный ветер. Капитан раскрыл глаза — большое молочно-белое облако медленно проползало над ними. Тень накрыла площадь, скользя по мостовой.
— Радуницы, — произнес Геб, склоняясь к старику. — Помните, вы рассказывали про радуниц?
Архивариус молчал, помутневшие глаза, не моргая, смотрели вверх. Трилист спросил:
— С тех пор я все время вспоминаю о них. Это выдумки? Или тентра существует на самом деле?
Серые губы шевельнулись. Геб повернул голову, пытаясь разобрать еле слышные слова.
— Нет, — прошептал старик.
— Что?
— Тентры нет. И радуниц тоже. Мир — не раковина. Темной Плевы нет. И Первых Духов. Ничего нет.
— А древо смерти в наших головах? Семя?
— Это легенды. Их нет.
— Но что же есть? — спросил Геб.
— Только непроглядная тьма и безмолвие. Больше ничего нет, — сказал Архивариус и замолчал.
Глава 7
Звон гонга грубо вырвал мудрого Драмана, главу Совета Мастеров, из послеобеденного сна. Слишком старый, чтобы соображать и двигаться быстро, Драман пошевелился в кресле, поднял голову. Тревожный звук разносился по земляным и каменным коридорам, проникал сквозь неплотно прикрытые двери в нору. Драман сидел в столовой, из дальних помещений доносились визг и смех внуков, голоса дочерей и невесток. Старый гномороб был не только главой Совета, но и родоначальником большого клана — он давно не мог припомнить имена всей своей многочисленной родни.
Открылась задняя дверь, в столовую заглянула Арна, старшая внучка мудрого мастера.
— Что там? — спросила она.
— Следи за детьми, — строго проворчал Драман, всегда полагавший, что мужчины должны заниматься своим делом, а женщины — своим. Арна же, ко всему прочему, вызывала его недовольство тем, что была довольно-таки высока для карлы, имела независимый, гордый нрав и до сей поры не обзавелась мужем.
Напившись воды из кувшина, старик вышел в коридор, который вел от центрального прохода к большой норе, где обитало его семейство.
Кварталы Норавейника именовались мастерскими. Нельзя сказать, что жизнь славных карл целиком состояла из работы, но все же это было племя ремесленников: кузнецов, столяров, кожевников, каменщиков и других. Ремесла являлись главным в их жизни, все остальное подчинялось делу.
Драман прошел коридор, мастерские кожевников, инструментальщиков — нигде никого. При звуках гонга все устремились к выходам. Старик направился туда же, настолько быстро, насколько позволяли слабые ноги. Гонг не смолкал, происходило что-то плохое.
За кладовыми коридор пошел вверх. Другие помещения, которые миновал старый гномороб, освещались лампами, здесь же из стен торчали факелы. Свет их озарил толпу карл, собравшихся у выхода на поверхность. Драман остановился, опершись о стену и тяжело дыша. Он знал, что ему пора умирать. Мысли теперь часто путались, и, самое печальное, мастер сам понимал это, со страхом ощущал приближение старческого слабоумия.
Карлы впереди шумели и толкались. Драман преодолел последний участок коридора. Под стеной, между двумя вбитыми в пол высокими железными кольями, висел бронзовый гонг на цепях, рядом стоял карла с длинной палкой. Конец палки обматывали слои ткани, прикрученные веревками. Гномороб вновь размахнулся, но старик сказал ему: