"Фантастика 2023-176". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
– Не знаю, не знаю, – промямлил я. – А какие здесь заработки?
– Вот это правильный вопрос, Уиш. Деньги – пусть, по мнению некоторых ханжей, и низменный, но – главный лейтмотив всей нашей жизни. За каждое пользование твоей станцией клиент платит, понимаешь? Величина оплаты зависит от того, сколько энергии затрачивается на конкретную деформацию. У каждой реальности, видишь ли, своя сила поверхностного натяжения событийной сферы, да и расстояние между реальностями разные… Ну, насчет расстояний, это, конечно, условно. Но, в общем, деньги сами потекут к тебе.
–
– Их мало, и они не слишком обременительны. Вот если бы Бьянка была белая, местные власти изымали бы свои пошлины, а так… Амортизация оборудования – два процента, пенсионный фонд тоже. Больше всего забирает Эгида – десять процентов, и кроме того, маленький налог на бездетность… У тебя ведь нет детей?
– Откуда я знаю?
– А… э… не важно. Кроме того, если хочешь, можешь стать членом профсоюза смотрителей, они помогают своим, а берут немного, всего полтора процента. Да, еще считается хорошим тоном отстегивать иногда небольшие пожертвования в какие-нибудь благотворительные организации… Ну, там, к примеру, закрытый мужской клуб поддержки молодых девиц из неимущих семей или что-нибудь в этом роде…
– Довольно внушительный список, – заметил я.
– Да нет, это все чепуха. Ты будешь уверенно преуспевать. Так что, согласен?
– Не знаю, Мун, не знаю… Все это кажется слишком неожиданным. Лучше я пока повременю, осмотрюсь.
Но ему явно требовалось, чтобы его кто-нибудь зарегистрировал, и Макой принялся убеждать. Он был очень красноречив, и выпитое вино лишь усилило его красноречие, расцветив речь неожиданными метафорами, смелыми сравнениями и яркими аналогиями, вся мощная лиричность которых сводилась к тому, что я просто не могу не стать смотрителем. Я же, как-то подзабыв, для чего, собственно, ему это требовалось, и ощущая, что голова кружится, а мысли путаются все больше, в конце концов дал себя уговорить.
– Стой, Мун! – выдохнул я на третьей минуте его проникновенной речи. – Стой, Зарустра тебя побери! Беззаботная жизнь до самой старости? Полные карманы денег? Вкусная еда и изысканные вина? Толпы красоток со всего Конгломерата? Лучшие курорты? Уважение и почет? Ты не преувеличиваешь, Мун? Должность смотрителя станции даст мне всеэто?
– У… уверен, – пробормотал Макой, слегка ошалевший от собственной трепотни. – На все сто!
– Ну, тогда я согласен!
– Молодец, Уиш! Так и надо принимать судьбоносные решения в своей жизни – быстро и без оглядки. Сейчас подпишем бумаги, и вступишь в новую должность.
Он достал из-за кресла вместительный баул коричневой кожи, который я раньше не заметил. На стол легли голубая папка и несколько листов тонкого белого пергамента, похожего на тот, что я видел у Хуансло Хита. Из кармана пиджака появился тонкий белый стержень, и с некоторым удивлением я догадался, что это пишущее перо. Я оглядел стол в поисках чернильницы, но Мун уже принялся писать. Чернила каким-то образом сами появлялись на пергаменте, будто вытекали из кончика пера.
– Самопишущая ручка, – пояснил Макой, заметив мой недоуменный взгляд. – Сейчас быстренько составлю документ о переходе к тебе всех прав на аренду… Я по долгу службы имел много дел со всякими бумагами и знаю как… Вот… Распишись здесь и здесь… А я подпишусь в качестве свидетеля…
– А разве не следует это как-то заверять в Эгиде? – сделал я последнюю попытку.
– Следует, но мы заверим после. Пустая формальность. Смотри, я подписываюсь… – Он черкнул под текстом что-то неразборчивое, подтолкнул ко мне пергамент и передал перо. – Теперь ты…
Самопишущая ручка плохо держалась в моих пальцах, а буквы на тонком белом пергаменте с каким-то гербом в правом верхнем углу расплывались. В Ливии бытовала поговорка: «Не прыгай с камня в озеро, если не уверен, что камень – не скала, а озеро – не лужа», – и я как раз припомнил эту поговорку, но тут Мун Макой резко произнес:
– Пиши!
Самопишущее перо в руке дрогнуло, и я расписался.
– Правильный выбор, – одобрил он, пряча ручку в карман. – Декадевроны сами будут складываться в пачки и прыгать в твой кожаный бумажник.
– У меня нет кожаного бумажника.
– Так скоро будет.
– И что такое дека… декадевроны?
– Денежная единица, распространенная в Конгломерате. Тут у Хлора где-то валялась тарифная сетка, по которой определяется сумма оплаты за каждую деформацию… после найдем.
Это повернуло мои мысли в новом направлении, и я сказал:
– Слушай, Мун… Значит, клиенты должны платить за пользование… моим оборудованием?
– Натурально, – подтвердил он.
– Ты-то клиент…
Он поспешно сказал:
– Я какое-то время назад заплатил Хлору за несколько перемещений вперед.
– Да?
– Конечно! Стал бы я врать?! Я, знаешь ли, никогда не вру! Такой уж я!
– Нет таких людей.
– Пфе! А кто тебе сказал, что я человек? Ну, мне пора идти, – внезапно заторопился он, вставая.
– Куда это?
– По делам. Вот здесь у меня… – Он похлопал по баулу. – Здесь у меня партия отличных Советчиков. Первый уровень сложности, двойная защита, сверхбыстрые синапсы, лингвистическая адаптация, визуальный рецептор, микросхема эмоционального проецирования, контур личной ЭГО-структуры и совсем небольшая цена. Не хочешь стать дистрибью… да, я забыл, ты ведь, наверное, не знаешь, что такое Советчик.
– Слушай, Мун… – Я помотал головой. – Я… я, кажется, хотел у тебя еще спросить… Что?.. Ты совсем задурил мне голову своим бухтением… Что же я хотел спросить? Не помню…
– Спросишь, когда я вернусь.
– А когда ты вернешься?
Он посмотрел на круглые часы с белым циферблатом и длинными черными стрелками, висящие на стене.
– Скоро рассвет, – заметил он. – Я быстро вернусь, особенно если ты позволишь мне воспользоваться твоим прайтером.
– Ладно, – согласился я.
– И кстати, какой новый код?
– Код?
– Ну, базовый код доступа на станцию, который ты ввел в люм.
– Чего это?
– Ты совсем окосел. Я спрашиваю, какой код…
– «Чего это»! – перебил я. – В смысле не «чего это?» – а «чего это», понимаешь? Такие два слова…
– «Чего это»? Ты, наверное, придумал этот код в порыве вдохновения. Очень оригинально! Ну, я побежал…
– А мне что делать?
– Поспи пока.
– Ладно, – согласился я, тем более что это совпадало с моими собственными желаниями. – Посплю.