"Фантастика 2023-176". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
– Начать ли, государь?
– Поспешите, канцлер.
Джел ди Оран дал знак трубачам, и звук десятков медных труб заставил людское скопище замолчать. Канцлер говорил негромко, но словно по какому-то волшебству каждое слово было слышно по всей площади, и тысячи людей слушали канцлера, затаив дыхание. Гармен напрягся, стараясь не пропустить ни слова, и ужас все больше поднимался в его душе, потому что ему, жрецу Единого, стало ясно, что происходит.
– Народ империи, – говорил Джел ди Оран, скрестив на груди руки и глядя поверх голов, – возрадуйся, ибо проходит время испытаний. Долгие годы наша страна жила в скудости и лишениях. Поля наши побивал град, морозы вымораживали наши сады, болезни косили скот, страх и тоска жили в душе каждого. Люди Лаэды жили в бедности, которая лишала нас человеческого достоинства. Враги грозили нам войной и внутри самой страны происходили мятежи и кровопролития. Законы никто не соблюдал, и не стало спасения простому человеку от грабителей и воров, разбойников и убийц. Оттого пошли слухи, что император лишился своей божественной власти, поэтому наша страна идет к погибели. Предыдущий наш государь, светлой памяти Ялмар Праведник сурово наказывал крамольников и лиходеев, но не успел завершить задуманного – его забрал к себе Единый. Но забрав одного божественного императора, Всемогущий послал нам другого – юного и прекрасного, словно солнце! Юноша в одеждах императора Лаэды, ныне стоящий перед вами, не просто человек – он воплощенный Свет! Возрадуйся, народ: сегодня началась новая эпоха – эпоха вечной жизни. Всякий из вас сегодня будет освобожден от страха перед Неизбежным. Поклонитесь своему императору и признайте его не только своим единственным повелителем, но и своим Богом. Поклонитесь, и вы увидите величайшее чудо, равного которому Лаэда еще не видела. В наших хрониках записаны свидетельства самых разных чудес, совершенных императорами. Но божественный Шендрегон Первый обладает даром, которого не было ни у одного из них. Поэтому я принародно признаю его живым Богом и преклоняю перед ним свои колени!
Джел ди Оран опустился на колени и поцеловал край императорской мантии; следом за ним придворные, бывшие на башне, сделали то же самое. Необычайная тишина наполнила площадь. Люди смотрели на императора, который неподвижно стоял на вершине башни, и не знали, верить ли услышанному.
– Они молчат, – шепнул Шендрегон. – Они не поверили.
– Терпение, государь. Чем больше недоверия, тем сильнее будет последующий шок.
– Ты и это предвидел?
– Конечно.
– Не пора ли начать?
– Народ империи, – Джел ди Оран немного повысил голос. – Я знаю, что ты сомневаешься в моих словах. Но говорю тебе – солнце еще не коснется горизонта, а у империи будет император-Бог!
– ЛОЖЬ!!!
Джел вздрогнул. Толпа внизу разошлась, как покрытая тиной вода, в которую бросили камень, открыв взглядам с башни того, кто обвинил канцлера во лжи.
Гармен не сдержался. Ужас, который нарастал в его душе, требовал выхода. Он начал свой поединок раньше, чем следовало бы, но теперь сделанного не воротишь. Только бы народ ему поверил…
– Не сверли меня глазами, канцлер! – крикнул он. – У империи не может быть иного бога, кроме Единого! Со времен праведного императора Хейлера Лаэда она основана на истинной вере, и поколебать ее не сможет никто.
– Жрец Единого сомневается, – сказал ди Оран. – Это его право. Но ответь нам, жрец – где ты был, когда саранча на полях сожрала весь урожай и в стране начался голод? Где ты был, жрец, когда восставшие горцы Хэнша убивали имперских воинов, когда проливалась братская кровь, когда на площадях наших толпы безумцев схватывались с городской стражей и друг с другом? Где ты был, когда наши женщины отдавались иноземцам за жалкую плату, а то и за горсть муки, когда родители продавали детей богачам на утеху, лишь бы избавить их от нищеты и голода? Где ты был, жрец – и где был твой Бог? Он ни разу не давал откровений своему народу. Все мы читали о знамениях и откровениях в книгах, но ни разу не видели их.
– Только слабый в вере ищет знамений! – крикнул Гармен.
– Нет! – Ди Оран простер руку к императору, застывшему, как изваяние. – Истинный Бог тот, кто сегодня явит свою мощь. Лукавый жрец не верит в мои слова, не верит в божественную силу императора. Так пусть сожалеет о своем неверии, потому что он сейчас узрит власть живого Бога Лаэды!
Заунывное пение, больше подходящее для похоронного шествия, чем для церемонии встречи императора с народом, пронеслось над площадью. Даже Гармен в недоумении замер, наблюдая, как на Красную башню поднимаются облаченные в белое фигуры. Возглавляла эту процессию золотоволосая красавица. Гармен узнал Тасси, девушку, которую сегодня утром встретил у покоев императора.
Шендрегон тоже был заинтригован. Он наблюдал за Тасси, за тем, как она поднялась на верхнюю площадку башни, как прошла мимо него, даже не взглянув в его сторону. Он понял, что девушке дали сильный наркотический напиток, притупляющий чувствительность, чтобы избавить от мук Перехода – подобный напиток давали осужденным перед казнью. Взгляд Тасси застыл, лицо напоминало застывшую маску. Тем не менее, девушка твердым, хоть и медленным шагом приблизилась к парапету башни и глядя куда-то в небо, заговорила:
– Тассия, дочь Альмера, ты полюбила всем сердцем, всей душой, и любовь твоя сильна, как смерть. Ты полюбила прекраснейшего из мужей, божественного императора Шендрегона, первого из владык мира. Любовь твоя так велика, что ты готова принести в жертву все, что имеешь ради своего возлюбленного. Народ не верит в то, что твой возлюбленный – Бог. Докажи им, что они неправы. Докажи это, Тассия, дочь Альмера. И хоть господин твой слишком велик для тебя, он примет жертву своей ничтожной рабы и не оставит ее без награды. Тот, кто обласкан твоим господином, живет вечно!
– Что происходит, Джел? – шепнул император ди Орану.
– Она превосходная актриса, – улыбнулся канцлер. – Роль она выучила за несколько минут. Эта девушка сделает вас великим, государь. Берегите ее!
Шендрегон не успел ответить – Тасси будто в трансе ступила за парапет и шагнула вниз с шестидесятифутовой высоты. У Шендрегона вырвался невольный крик, но его заглушил тысячеголосый вопль ужаса, прокатившийся над площадью. Потом наступило жуткое молчание.
Гармен, тяжело дыша, расталкивая людей локтями, протиснулся к месту, где лежало тело Тасси. Наложница была мертва; синеву широко раскрытых глаз уже затянула пеленой смерть. Темная кровь вытекала изо рта, подползая к ногам толпящихся вокруг людей. Гармен в отчаянии сжал кулаки.
– Что ты наделала, девочка! – вздохнул он.
– Пора, государь, – сказал ди Оран императору. – Начинайте!
Шендрегон проглотил противный ком в горле. Он чувствовал себя скверно, очень скверно. Во рту пересохло, ладони вспотели, в ногах появилась противная дрожь, завитые и напомаженные волосы вдруг зашевелились" под императорской короной. Надо спешить. Чудо должно совершиться, пока еще не прошел всеобщий шок от зрелища самоубийства этой несчастной. А вдруг у него не получится? А вдруг…
– Народ империи, – крикнул он и поразился, до чего же тонко и жалко звучит его голос. Но тысячи глаз обратились на него. И он продолжал: – Эта бедная женщина совершила поступок, на который мало кто из вас способен. Она показала свою преданность нам таким страшным способом. Нам жаль ее. Мы не гневаемся на нее. И чтобы показать наше могущество, мы возвращаем этой женщине жизнь, которую она отдала ради нас. Мы говорим Тассии, дочери Альмера – встань! Вернись к своему императору и Богу!
Снова удивительная тишина повисла над площадью. Люди напирали друг на друга, пытаясь протолкаться к месту, где лежало изломанное окровавленное тело императорской наложницы. Время шло, ничего не происходило. Смутный шум пошел по толпе. Гармен почувствовал прилив надежды; вся эта страшная и нелепая церемония закончилась ничем, потому что Единый вмешался, Единый не допустил…