"Фантастика 2023-177". Компиляция. Книги 1-21

Исьемини Виктор

Боярин Кучеряка, хозяин всех этих огородов, вынужден был отправиться в столицу с жалобой на бесчинства шаманов и лесников. Он надеялся предъявить иск о порче имущества державным ведомствам – тайному или лесному приказу. Мужики пахари и огородники побросали работу, собрались на опушке нового леса, щелкали семечки, с умным видом обсуждая тонкости политики и шаманской науки, которые по их разумению и вызвали нынешний лесной беспорядок. Деревенские бабы судачили же о том, как бы не привела нынешняя аномалия к пьянству и мордобою. Правда, сами первые переругались.

В то время Оливия Гримгор была еще далеко от Москвы, в месте разлива Яузы. Девочка пребывала в странном,

неведомом ей состоянии. Ее переполняла сила. Оливия ощущала, как течет жизнь через зверей, птиц, траву и деревья. Она как будто стала душой огромного единого организма, растянувшегося на добрую сотню верст с северо-востока на юго-запад. Оливия не чувствовала голода и усталости. Ее тело ни в чем не нуждалось, а вот нервы истончились и были натянуты как струна. Девочка не осознавала, как тяжело ей дается душевное единение со всей дикой живностью. Хотя было о чем задуматься. Пересекая Клязьму, Оливия столкнулась с рыбаком. Мужик выкинул в речку остатки обеда – хлебные крошки, яичную скорлупу, огрызок яблока. Новоиспеченную русалку взбесил плавающий над головой мусор. Она пустила по речушке высокую волну и выкинула рыбацкую лодку на берег.

– И чтоб больше не мусорил! – строго сказала девочка.

Воды усилили ее голос, так что прозвучало устрашающе.

Бродячий лес добрался до Сокольнического парка за полночь. Горожан там уже не было, а сторож видел на своем веку шаманство и похлеще. Так что подопечные Оливии распространились по парку, не встречая никакого сопротивления. Вот под влияние юной шаманки попала стая бездомных псов. Оливия ощутила целый ворох почти человеческих чувств. Немного испугалась этого, отпустила собак и отправилась дальше к жилым кварталам. Девочка чувствовала, что папа рядом. Она направила всю свою силу в болотную сову и полетела в город. Смотреть огромными глазами ночной птицы было ужасть как неудобно. Они замечали всё! Сознание металось от одной малозначительной детали к другой. Но Оливия держалась. Сова преодолела Сокольнический Вал и Огородную улицу, а потом нырнула вниз к невзрачному четырехэтажному домику. От резкого маневра у девочки закружилась голова. Через мгновение она заглянула в окно и увидела своего отца на кушетке. Его держала за руку миловидная, коротко стриженная девушка.

– Ах вот оно что! – взорвалась Оливия. – Я для него, а он!

Бедная сова кувырком полетела вниз и едва успела расправить крылья у самой земли. Девочка не заметила, что мастер Гримгор лежит без сознания, а Дарья Муромская, как может, пытается поддержать раненого. Еще рядом в соседней комнате была большая кошка, она мысленно поздоровалась и предложила зайти в гости. Какая наглость! Натянутые нервы Оливии сорвались. В этот момент все ее подопечные звери зарычали и завыли дико и отчаянно. Сердце девочки как будто разбилось на кусочки. Она совершенно утратила способность мыслить. От этого деревья и кусты удвоили скорость своего наступления. Теперь они, совершенно не стесняясь, вытаскивали корни из земли и шагали вперед. Вскоре дикие деревья выбрались из парка и перевалили Сокольнический Вал. Только там их заметили москвичи. Громко заржала лошадь, потом пронзительно взвыл свисток городового.

В это время Евстратий Павлович пил крепкий до горечи чай на кухне конспиративной квартирки. Ее окна как раз выходили на дом, где проживала Дарья Муромская. При Железнякове находились три егеря, еще один сторожил черный ход и двое крышу. И, конечно же, не стоило забывать Семеныча. Того самого мужика, что выпивал вечером на скамейке. Он и заснул там же. Но его питомец, сверчок, бодрствовал, а он всегда вовремя будил хозяина. Евстратий Павлович

выглянул из окна, прислушался, но понять, что происходит, было невозможно. Через пару минут начали возвращаться ручные пчелки. Насекомые жужжали и сновали в воздухе. Железняков долго изучал язык пчел. Наблюдал за их воздушными танцами, зарисовывал фигуры в специальную книжицу. Он преуспел в этом деле настолько, что теперь достаточно быстро расшифровал сообщение своих питомцев. «Лес город бум!» – так его можно было перевести. Чтобы это ни значило, Евстратий Павлович решил действовать.

– Начинаем штурм, ребятки! – скомандовал он.

Ждать, пока в деликатное дело вмешается некий бум, смысла не было. Бойцы неохотно отложили блюдца и рафинированный сахар. Воевать против своей из охранного они не хотели. Хоть Муромская и была новенькой, относились к ней с уважением.

Сама Дарья тоже слышала странные звуки, но подходить к окну не стала. Девушка устроилась на полу, на матрасике рядом с кушеткой колдуна. Из этой позиции она могла одинаково быстро остановить противника, ломящегося в дверь или вздумавшего лезть в окно. Остановить лишь на время выстрелом в воздух. Минут через десять из спальни пришла Муся и ткнулась мордой в кожаную кобуру. Это был знак.

– Обманул Железняков, – зло прошептала Дарья.

Впрочем, девушка ожидала подобного хода событий, потому не ложилась спать и питомцев оставила на страже. Тогда Дарья Муромская задула свечу и осторожно выглянула в окно. Бойцы охранного собирались на противоположной стороне улицы. Яркая луна и одинокий фонарь кутали то место в густых тенях, так что девушка видела только движение чего-то черного на фоне менее густой тьмы. А еще Дарья Муромская увидела женскую фигуру в воздухе над одним из домов. Лица было не разглядеть. Но девушка каким-то образом узнала Изольду Мортенсен. Последние сомнения отпали.

– Смерть, – прошептала Дарья и с силой прижала к ноге притихшую Мусю.

Изольда Мортенсен парила в воздухе за крышей того самого дома, возле которого собирались бойцы охранного приказа. Они не могли ее видеть, но почувствовали, как воздух вдруг похолодел. Тем временем к Евстратию Павловичу подошел боярин Морозов, его привела одна из пчелок Железнякова. Пострадавший поутру Михаил Всеволодович никак не желал оставаться в стороне от операции. Правда, боярину пришлось надеть на глаз черную повязку, а всё лицо скрыть под капюшоном плаща.

– Не передумали? – поинтересовался Евстратий Павлович.

– Нет. Сами понимаете, дело державной важности, – серьезно отвечал боярин.

– Вон то окно, – Железняков указал на третий этаж невзрачного бревенчатого дома. – Девка всю жизнь в лесу прожила. Белке в глаз попадает. Да и кошка у нее ловкая, когтистая.

– Ну, среди нас белок нет, значит, нам бояться нечего, – пошутил Морозов, а потом начал шаманствовать: – Далеко ли летал, вихрь мой снежный? Спустись к нам из заоблачных высот. Пусть земля суетна, но здесь есть дело для тебя.

Подчинению атмосферных вихрей раньше учили всех шаманов из древних боярских родов. У Морозова еще с молодости в питомцах были две снежные бури и один смерч. Так что через пару минут пошел мокрый снег. Потом метель опустилась еще ниже. Стало совсем холодно, с неба посыпались крупные пушистые снежинки. Боярин махнул рукой, и метель, завывая, помчалась через улицу. На противоположной стороне она врезалась в дом и звонко вышибла стекла. Досталось всему подъезду. Разбуженные жильцы зажигали свет. Кто-то громко ругался и грозил надрать уши до малинового цвета. Железняков покачал головой – кто ж так штурм начинает. Вслух же ничего не сказал.