"Фантастика 2023-181". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Он протянул оружие Лакгаэру. Вытисненный на лезвии краб-отшельник тускло блеснул в лунном свете. Старый эльф принял оружие, прижал его к груди обеими руками и благоговейно посмотрел на Шенвэля.
– За свою жизнь я повидал немало магов, которые называли себя великими, и даже величайшими, – сказал Лакгаэр. – Я рад, что дожил, и узнал, что это значит на самом деле – великий маг. Позволь, я разбужу лекаря. Тебе нужна помощь.
– И ванна, – сказал Шенвэль, стирая пепел со щеки Карины.
Пока лекарь промывал разрез на лице Верховного мага и накладывал шов, ведьма купалась. Потом пришел черед Шенвэля погрузиться в теплую воду. Лакгаэр пожелал присутствовать при омовении, и Верховный маг согласился. Шенвэль попросил принести ему бокал вина, а в спальне накрыть небольшой ужин.
Лакгаэр устроился в ванной на мягком стульчике. Он заметил на груди Шенвэля, слева, черные отпечатки четырех огромных пальцев, а когда эльф повернулся спиной – след от большого пальца, перечеркивающий основание шеи Верховного мага. Всю лопатку Шенвэля покрывал отпечаток гигантской ладони. Лакгаэр сглотнул. Левую ногу глава Нолдокора украшал отпечаток той же руки. Старый эльф отвел глаза и заметил слабый блеск в ворохе одежды, сброшенной на пол Шенвэлем. Присмотревшись, Лакгаэр узнал Эрустим. Ему не раз доводилось видеть артефакт в морщинистой лапе Морул Кера на торжественных парадах. Шенвэль перехватил взгляд хозяина дома. Лицо Верховного мага исказила отвратительная гримаса. Перевесившись через край ванны, Шенвэль взял Эрустим и забросил его в воду. Жезл глухо булькнул и стукнулся о дно.
Верховный маг Фейре стал играть с молочно-белой пеной, которая стояла над водой, словно взбитые сливки. Шенвэль отфыркивался, когда пена попадала ему в рот, и лукаво посматривал на Лакгаэра. Он видел, что старый эльф изнывает от нетерпения.
– Знатная у тебя ванна, – желая подразнить Лакгаэра, сказал Шенвэль. – Единственная, кроме той, что у нас дома, в Ливрассте, где я могу вытянуться во весь рост.
На лице Лакгаэра появилось то выражение, с которым голодная собака смотрит на кость, которой размахивают у нее перед носом. Шенвэль рассмеялся. Затем взял с подноса, стоявшего на краю ванны, бокал, и сделал неторопливый глоток.
– Сначала я рассердился на тебя за то, что ты включил в свои записи пассаж про мое истинное отношение к женщинам людей, – сказал Верховный маг. – Еще более странно, что мои объяснения о том, как передается владение мертвой силой, оказались на обороте именно этого листа. Но сейчас, милый Лакгаэр, ты даже не можешь представить себе, как я благодарен тебе, что ты записал все мои слова. Все, до последней руны.
Шенвэль плыл в старой золе, как в болоте, раздвигая ее руками. Под пальцами, кроме осколков костей, принадлежавших, как было известно эльфу, не только жертвенным животным, попадались острые осколки жертвенных сосудов, холодные обломки ножей и топоров, круглые бляшки монет. Судя по всему, несмотря на отдаленность капища, почитаемому здесь богу жертвовали охотно, часто и много. Опершись рукой на твердый, обугленный край ямы, Шенвэль вылез наверх и вошел в капище.
Он увидел ведьму, стоявшую за жертвенником. Карина вся потянулась к нему, но сдержала себя. На площадке капища магия Жезла действовала слабее. По крайней мере, ведьма сохраняла ясность сознания, и желание обнять, отдаться и выполнить любое желание Шенвэля не подминало под себя ее волю совсем.
И тут эльф заметил мать и остановился. У Кертель на несколько мгновений отнялся язык. Сын был одет так же, как и тогда, когда они виделись в последний раз. Кертель пристально взглянула на его потрепанный заплечный мешок. Духи чувствовали магию сильнее, чем люди. И тут Кертель поняла, что означает появление здесь ее сына.
– Ты все-таки сделал это! – яростно воскликнула Кертель. – Ты взял Эрустим! Надо было убить тебя тогда, в тронном зале! Не слушать Черное Пламя!
Карина тихо ойкнула. Кертель сказала только что: «Мне надоели все имена», но аналогия с Королевой Без Имени не сразу пришла в голову ведьме. Теперь стало ясно, почему дух-страж замка назвал Карину своей госпожой. Духи не видят лиц людей, а воспринимают только ауры; как и Кертель, Карина была Хозяйкой Четырех Стихий, и дух-страж принял ее за свою повелительницу – Королеву Без Имени.
Карина зябко передернула плечами.
Когда Лайтонд пришел в замок дракона с Танцорами Смерти, его остановила Королева Без Имени. Карина вспомнила слова Шенвэля: «Черное Пламя лишил меня матери». Тогда ведьма подумала, что дракон убил Разрушительницу Пчелу. Но Тенквисс обошелся с волшебницей гораздо отвратительнее. Находясь под чарами жезла, Кертель была готова убить своего сына, лишь бы спасти возлюбленного. У Карины комок подкатил к горлу. «Будь проклята эта палка», подумала ведьма. – «Заставляющая матерей убивать своих детей!».
– И почему ты не сделала аборт? – сказал Шенвэль ровным голосом.
– Что? – воскликнула Кертель. – Да как ты смеешь…
– Балеорн был слаб и не смог сдержать себя, но ты-то, ты… – спокойно продолжал эльф. – Ящер дал вам свою силу, силу Нави. А вы, Разрушители, использовали ее для служения Прави. И эта, искаженная, перерожденная магическая сила – единственное, что может угрожать самому Ящеру. Твой Цин был не даром, а свойством. Ты знала, знала прекрасно, что владение мертвой силой может передаться твоему ребенку… Мне! А я мог стать воплощением как Эльфа, так и Яроцвета. Смог же Яроцвет воплотиться в Дренадане, мать которого была эльфкой. И меня никто не смог бы остановить. Впрочем, мне и так никто не смог помешать.
Кертель зарыдала. Шенвэль обошел мать по широкой дуге и оказался по одну сторону жертвенника с Кариной. Ведьма попятилась.
– Что такое, милая? – сказал эльф.
– Знаешь что, – сказала Карина тихо. – Да, твоя мать предала тебя. Но ты отомстил, отомстил сполна. Это твое желание оказалось даже сильнее отвращения к мандреченкам, как я вижу. Ты надругался надо мной, насладился той самой безоговорочной покорностью и страстью, из-за которой Кертель отреклась от тебя. Я заслужила то, как ты поступил со мной, и у меня к тебе претензий нет. Всю жизнь я мучила мужчин. Издевалась, разбивала сердца и убивала тех, кто имел неосторожность полюбить меня. Должен был найтись хоть кто-то, кто заставил бы и меня испытать все муки и горечь любви. Пусть судьба была жестока ко мне, но хотя бы справедлива. Я принимаю и этот ее дар. Но ты… Родителей не выбирают! Несмотря на все, что ты сказал, твоя мать дала тебе жизнь. А ты так жестоко унижаешь ее!
– Тебе не следовало приходить сюда, – закончила Карина. – Кертель ничем не смогла бы мне помочь. Я вернулась бы к тебе, и ты насладился бы своей местью и обладанием мной.
Шенвэль отошел от ведьмы, прислонился к ограде капища. Отсюда морда идола была хорошо видна. Глаза Ящера были сделаны из обсидиана редкого цвета – серого в снежинках. В лунном свете белые жилки породы светились на черном фоне точь-в-точь как ломаные зигзаги Цин в черном магическом поле. Ящер, казалось, смотрел на эльфа. И смотрел злобно. Шенвэль тряхнул головой, отгоняя наваждение, и поискал глазами тень от идола. Она полностью накрывала Кертель, но еще не касалась края жертвенника.