"Фантастика 2023-181". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Он попытался сосредоточиться на этой мысли, но беспокойство не проходило.
«Корабль! Ты меня разбудил?»
«Да».
«Что случилось?»
«К этой полости двигаются олки. С ними пхот».
Литвин рывком поднялся и стал натягивать скафандр.
«Ты сообщил им, где меня искать? Ты, гниль болотная?»
«Нет. Эта информация под запретом. Команда выполняется, и противоречащих ей не поступило».
«Как же меня нашли?»
«По тепловому излучению. Один из Связки запросил термическую карту и просмотрел её».
Застегнув пояс, Литвин присел, потом поворочал руками, стиснул и разжал пальцы. В сочленениях вроде бы нигде не скрипело и не трещало.
«Что такое Связка? И что такое пхот?»
«Связка — симбионты, руководящие экспедицией. Пхот — животное. — Сделав паузу, Корабль пояснил: — Зверь-убийца».
«Здоровая тварюга? — поинтересовался Литвин, закрепив крохотный диск с хлыстом на тыльной стороне перчатки. Ответа не было, и он переспросил: — Зверь опасный?»
«Да. Его посылают, когда необходимо убивать».
— Кажется, Айве уже не нужны мои услуги, — буркнул Литвин и ринулся к ближайшей дыре в корабельной обшивке. — Сколько троллей сюда отправили? То есть сколько олков?
«Четверо движутся по главной магистрали, четверо — по вспомогательной. С ними пхот».
Вспыхнула схема, и Литвин уяснил, что главная магистраль — та, по которой он сюда добрался. Вторая линия выходила к другому концу трюма; несомненно, его собирались взять в клещи с двух сторон. Элементарная тактика, как раз для ограниченно разумных.
Протиснувшись в отверстие, он спрыгнул на пол и устремился к транспортной нише. Пластиковая броня скафандра привычно обтягивала спину и грудь и тихо шелестела, когда он касался перчаткой пояса или бедра. Световой шарик, посланец Корабля, летел за Литвиным, и его фигура отбрасывала длинную угловатую тень: вытянутый прямоугольник кирасы, подпиравшей широкие наплечники, а над ними — голова, упрятанная в шлем. Бежал он быстро и бесшумно, и тень плясала и корчилась у его ног.
«Корабль! Олки видят в темноте?»
«Плохо. Спектр и острота зрения у бино фаата примерно такие же, как у земных людей».
«Тогда убери свет», — распорядился Литвин и произнёс вслух: — Очки!
Тьма на миг ослепила его, потом выдвинулась пластинка инфракрасного визора, и он разглядел свои руки и тело, озарённые алым мерцанием. Больше ничего; в этом замкнутом пространстве стены, воздух и руины «Жаворонка» были нагреты до одинаковой температуры и виделись как равномерный розовый фон. Но он знал, что стоит у самого проёма ниши и что враги появятся через мгновение.
В глубине, за прозрачной мембраной, мелькнул неяркий отблеск, возникли контуры транспортной кабинки, а в ней — четыре массивных силуэта. Литвин коснулся подбородком клавиши, переключив скафандр в боевой режим, затем отставил левую руку и стиснул пальцы. Повинуясь этому движению, из диска с тихим шорохом выстрелила нить. С хлыстом полагалось обращаться осторожно, не задевая собственных конечностей: кости и плоть он резал не хуже лазерного луча, и даже скафандр не был от него защитой.
Первый олк прошёл сквозь мембрану, остановился и хрипло, отрывисто рявкнул — то ли «сас», то ли «ас». В руках у него была небольшая коробка — наверняка оружие, решил Литвин. Стремительно прыгнув вперёд, он взмахнул хлыстом, и незримая нить прошла между плечом и шеей, разрезав тело и доспехи до самого бедра. Олк покачнулся и безмолвно рухнул. Трое остальных со свистящим шипением — «асс-ии!.. с ас-ии!..» — выскочили из транспортной капсулы, и свет в ней тотчас погас.
Прикончить их полагалось без промедления — в дальнем конце трюма слышались шум, возня и вопли, и значит, второй отряд был уже здесь. «Трюм — километровой длины, — мелькнула мысль, — человек прибежит за три минуты, а зверь? Как минимум вдвое быстрее…»
Тролли вскинули оружие, Литвин бросился на пол, и воздух над его головой загудел. Атакующие не знали, где противник, стреляли в пустоту, но он отлично видел их крупные фигуры. Странно, но они продолжали кричать, выговаривая одно и то же слово: «асс» или «сас». До сих пор Литвину казалось, что олки молчаливы — может быть, вообще не способны общаться звуками. Видимо, это было не так.
Он вытянул левую руку, покатился по полу, хлестнул крайнего стража по ногам и, вскочив, добил ударом в висок. Бронированная перчатка раздробила череп, словно кувалда; усилие в боевом режиме было не меньше трёхсот килограммов. Спина другого тролля маячила перед Литвиным, и, вспомнив про уязвимую точку, он снова ударил — в нервный узел, прикрытый доспехом. Хрустнули позвонки, страж захрипел, стал оседать на пол, и тут последний противник навалился на Литвина. Оружия при нём не оказалось — то ли выронил, то ли намеренно бросил, опасаясь задеть товарища, — и кулаков он в ход не пускал, а пытался сломать предплечья и рёбра. Так бы и случилось, не будь на Литвине брони.
Шевельнув пальцем, он убрал режущую нить, опасаясь, что неосторожным движением заденет собственное бедро или колено. Напор олка стал чудовищным; вероятно, его браслеты-усилители были не менее эффективны, чем экзоскелет боевого скафандра. Он давил и давил, вжимая в рёбра локти Литвина, стискивая грудь, и его широкоскулое лицо маячило прямо у пластины визора. Пожалуй, он мог разбить драгоценный прибор ударом головы, если бы понял его назначение и разглядел, что противник в защитном шлеме. Но рисковать таким исходом не было нужды, как и устраивать долгий поединок. Не пытаясь разорвать захват, Литвин резко повернулся, и острый край наплечника перерезал олку горло.
Они свалились, как стояли — мёртвый страж, не разомкнувший хватки, и залитый кровью чужака Литвин. Олк лежал сверху; благодаря сопротивлению скафандра тело его казалось лёгким, хотя при восьми десятых «же» он весил, должно быть, больше центнера. Упираясь ладонями в скользкую от крови кирасу, Литвин начал приподнимать труп, как вдруг на них, на мёртвого и на живого, что-то обрушилось — гибкое, быстрое, тяжёлое. Когти сомкнулись на ноге Литвина, сминая коленный щиток, жуткая пасть, багрово-красная в пластине визора, нависла над ним, изогнулась длинная драконья шея, лязгнули клыки… Мертвец, однако, защитил его на долю мгновения — вполне достаточно, чтобы стиснуть кулак и выбросить нить. Он не смог как следует размахнуться, однако мономолекулярный хлыст не требовал больших усилий. Нить распорола шкуру твари под самой челюстью, но, вероятно, не дошла до горла — пхот отпрянул с пронзительным визгом, прыгнул в сторону и стал кататься по полу.