"Фантастика 2023-181". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Но был еще Самсон, для которого стены были реальным препятствием и которому он, Гуча, должен был вернуть наследство, а именно — статус принца, и, что гораздо важнее, семью.
Еще был невероятно наивный ангел, который из-за своих высоких моральных норм с завидной регулярностью садился в лужу. Ангел, который никогда не оставит Самсона в беде, потому что чувство вины у него ничуть не слабее чувства солидарности.
Именно по этим причинам невозможно сбежать из города, который называется Крепость. Но сделать свое пребывание в нем более комфортным вполне возможно, и черт, подумав, решил заняться этим в первую очередь.
— Ну, Непобедимая, ты у меня попляшешь! — зловеще прошептал Гуча. Он развязал торбу, нашарил на дне жезл и извлек его на свет. В лучах солнца тоненькая палочка казалась невесомой, а окованные жестью концы ярко светились.
— Начнем с колоды, которую тут называют кроватью, — сказал вслух черт, которому без привычной болтовни друзей вдруг стало скучно.
Он подошел к лежанке, прикоснулся к ней жезлом и представил себе самое шикарное ложе, какое только мог вообразить. В один миг все тесное пространство камеры превратилось в сплошное ложе, так что стол сплющило в лепешку. Горе-волшебник едва успел запрыгнуть на новоявленную кровать, иначе расплющило бы и его.
— Неувязочка вышла. — Черт почесал затылок, подумал и пополз по мягким перинам из гагачьего пуха к ближайшей стене. Дотронувшись до нее жезлом, он представил, что стены нет. Ее и не стало. Она исчезла, открыв доступ в соседнюю камеру.
— Прекрасненько, — пробормотал Гуча и пополз к другой стене, справа от окна. Убрав ее, черт утвердился в мысли, что замок строили на месте монастыря или по тюремному проекту, ибо за этой стеной открылась такая же келья. Решив, что теперь пространства достаточно, он приступил к дальнейшим преобразованиям.
Для начала устлал пол шикарным ковром. Потом, вспомнив интерьер гарема, задрапировал каменную кладку кисейными занавесками разнообразной расцветки. Бойницу в стене превратил в широкое окно с изящной рамой.
Жезл действовал безотказно, слушаясь хозяина с полуслова, а точнее, с полумысли. Гуча осмелел. Шикарный туалетный столик у окна — пожалуйста! Венецианское зеркало над ним — пожалуйста! Фарфоровую ванну с горячей водой — да запросто! Благовония — прошу!
— Я вам такой аскетизм сделаю, что в кошмарах всю жизнь сниться будет. — Черт погрозил неведомо кому кулаком.
Он ещё раз посмотрел вокруг и добавил к обстановке дюжину столиков с изысканными яства ми. К потолку привесил хрустальную люстру, не сразу сообразив, что электричества в этом изменении нет, но потом решил оставить ее в качестве украшения.
Оглядев комнату, черт остался доволен и уже из озорства около дверей поставил мраморное изваяние Аполлона Бельведерского. Сунув жезл в карман плаща, Гуча разделся, но, спохватившись, вытащил его снова.
— Последний штрих, — пробормотал он, и на ковре около ванны появились коробка сигар и спички. — Теперь все. Милости просим, Брунгильда, свет моих очей! Посмотрю я, как ты все это переваришь! — Он с наслаждением залез в ароматную воду и, попыхивая сигарой, стал ждать продолжения событий.
Черт успел задремать, прежде чем услышал звук отодвигаемого засова. В комнату вошла Брунгильда. Гуча открыл глаза и оторопел — девушка была без шлема и доспехов.
Ухмылка сползла с лица мужчины, сигара выпала из открытого рта и, зашипев, утонула в ванне. Такого он не ожидал!
Коротко стриженные пышные волосы чистейшего белого цвета, огромные светло-голубые глаза, похожие на тающие льдинки, нежный румянец на высоких скулах, изящно очерченные губы… Еще никогда, ни в одном измерении Гуча не видел такой восхитительной женщины. Даже мундир грязно-серого цвета не портил фигуру и не скрывал женственно плавных ее линий. Напротив, широкий ремень подчеркивал невероятно тонкую талию, форменные брюки обтягивали спортивные, мускулистые ноги невероятной длины. Значки на груди, говорившие о ранге в этом военизированном государстве, довольно удачно эту самую грудь подчеркивали.
Гуча с огромным трудом закрыл рот. Принцесса тоже. Она впервые в жизни столкнулась с такой откровенно вызывающей роскошью и такой невероятной наглостью мужчины и была так ошеломлена, что даже не задумалась о том, откуда все это взялось, каким образом попали в замок все эти отвратительные, отталкивающие в своей роскоши предметы.
Брунгильда с детства привыкла к тому, что ей однажды придется принять власть и заменить постаревшему отцу несуществующего сына. Для короля Клауса воинская доблесть была лучшей рекомендацией человеку, а аскетизм и лишения, подкрепленные ежедневными тренировками и зверской муштрой, — единственно возможным образом жизни. Он никогда не задумывался о том, что девочек воспитывают немного иначе, чем мальчиков.
Его жена умерла, когда малютке не исполнилось и года, поэтому повлиять на короля-солдафона было некому. Сам Клаус искренне гордился успехами дочери, а дочь, тоже искренне уважая и любя своего папочку, с легкостью этих успехов добивалась, уверенная, что только так и надо жить.
Умение сутками держать оборону, укрощать самых строптивых скакунов, спать на голой земле и питаться грубой пищей она наивно считала истинно женскими добродетелями и гордилась собой.
Брунгилъда знала, что когда-то ей придется управлять государством, и привыкла командовать. Каждый человек в государстве либо кланялся ей, либо вытягивался по стойке смирно и не дышал, пока она не отдаст команду вольно, а этот…
…Этот развалился в возмутительном розовом корыте, выставив на всеобщее обозрение широкие мускулистые плечи и грудь, покрытую черными волосами, струйкой убегавшими вниз, в густую пену. Этот даже не приветствовал! Мало того — он нагло уставился на нее таким взглядом, что принцессе показалось, будто ее раздевают. Этот заставил ее, Брунгильду Непобедимую, покраснеть! Ее, ту, что не дрогнула ни в одном поединке! Ту, что одним ударом меча сносит голову врага с плеч, заставил испытать дрожь в коленях.
Принцессу вдруг охватила такая злость, что она, ни о чем не думая, во всю силу своих легких гаркнула:
— Встать!!!
Ошеломленный Гуча машинально выполнил команду и вытянулся по стойке смирно. Не менее ошеломленная Брунгильда с открытым ртом уставилась на голого черта, а он неожиданно смутился, как красна девица.
В воспитании наследницы был еще один пробел — она никогда не видела голого мужчину. Обезглавленных — сколько угодно, но чтобы вот так, без штанов… Кровь бросилась ей в лицо, она резко развернулась — и уперлась носом в статую Аполлона Бельведерского. А именно — в то самое место, которое она только что беззастенчиво рассматривала у своего жениха.