"Фантастика 2023-181". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
— На все воля Шестерых, — пробормотал мореход.
— Да пребудет с тобой их милость, — ответил О’Каймор, награждая сигнальщика увесистым тумаком.
Раздался рокот. Этот большой и громкий барабан использовали для передачи сложных сообщений, где каждый звук человеческой речи обозначался некой последовательностью ударов, долгих или кратких, так что барабанная дробь с точностью передавала сказанное. В погожий день барабан был слышен на десять полетов стрелы, но потом четкость терялась и звуки сливались в неразличимый грохот. Протяжный вой горна, огромной раковины, можно было разобрать и на большем расстоянии, но применялся он лишь для подачи условных сигналов — штормового предупреждения, приказа приблизиться, отдалиться, начать погоню или высадку на берег. То, что желал сказать О’Каймор, горном не передашь; тут было важно каждое слово.
Грохот оборвался, и тут же по очереди откликнулись корабли: сначала — «Сирим», затем — «Арсолан». На обоих драммарах Морского Старца не видели, но в словах тидама не усомнились. На то он и тидам, чтоб видеть все лучше всех!
Губы О’Каймора растянулись в довольной усмешке; затем он раскурил табачную скрутку и повелел:
— Передавай дальше, недоумок! Значит, так: ужаснулись все на «Тофале» и ослабли от страха, и выпустили руль, и бросили канаты, и повис корабль над бездной, подобно чайке с перебитым крылом. Да, ужаснулись все — все, кроме вождя нашего, светлого вождя Дженнака! Мудрого господина, с которым говорят боги, спасителя, предсказавшего бурю! Неуязвимого, бесстрашного! — Тут О’Каймор пихнул сигнальшика в бок и приказал: — Насчет светлого вождя повтори два раза. А дальше так: шагнул господин к рулю и возложил на кормило свои могучие руки, и рассмеялся в лицо Морскому Старцу, и погрозил ему кулаком, и направил таран прямо ему в брюхо. И устрашился Паннар-Са, свернул кольцом когтистые лапы защелкал злобно клювом, и унесло его волной, будто пустой бурдюк, из коего вылили вино. Так все было! Иные молвят: то домыслы и пустые сказки. Но я, тидам О’Каймор, видел и подтверждаю: светлый господин Дженнак, наш вождь, сразился с самим Паннар-Са и изгнал его! И видел я иное, видел дивное: когда взялся вождь за кормило, легла рядом с его рукой другая рука, огромная, как лопасть весла, и поднялась за спиной светлорожденного тень ростом в мачту, и была та тень синей и голубой. Не иначе, Сеннам пришел ему на помощь! Сеннам направил его и дал силу! Сеннам помог сокрушить Паннар-Са! Сеннам явил нам милость! И пусть о том знают все. Я, О’Каймор, сказал!
Несколько вздохов над морем царило ошеломленное молчание; лишь ветер свистел в снастях да шипела вода, разрезаемая острым форштевнем «Тофала». Люди на его палубе замерли, будто еще прислушивались к скороговорке барабана; одиссарские воины почтительно опустились на пятки, кейтабцы чесали в лохматых затылках и переглядывались. Затем откликнулся «Арсолан»: там желали знать, был ли Сеннам ростом с переднюю мачту кела или с заднюю чу.
— Передай: ростом с чу, — велел О’Каймор и добавил: — Могли и сами догадаться: Сеннам — великий бог, а чу на целых восемь локтей длиннее кела.
Он довольно усмехнулся и сунул в зубы сигнальщику недокуренную скрутку. Хоть тот и был дерьмом попугая, недоумком и песьим сыном, однако все передал в точности и заслуживал награды.
Когда наверху ударила звонкая барабанная дробь, Дженнак почувствовал, как напряглось тело Чоллы. Кажется, она понимала кейтабский морской код, известный во всем бассейне Ринкаса и применяемый столь же часто, как и язык кейтаб — наречие, на коем общались купцы и мореходы разных племен. Сидри тоже слушал с вниманием и полной серьезностью, и лишь Шо Чан и Сия Чан, еще не пришедшие в себя и не столь образованные, как их госпожа, таращились в недоумении. Жрец поспешил успокоить девушек, пересказав им послание О’Каймора.
Дженнак, осторожно поддерживая Чоллу за плечи, поднес к ее губам чашу с горячим отваром. Но она не стала пить, замотала головой:
— Хватит! Это уже третья. Хватит! — Потом, не пытаясь высвободиться из объятий Дженнака, она подняла к нему бледное лицо. — Это правда, мой вождь? Скажи, это правда?
— Что — правда? — Дженнак опустил чашу на стол среди созвездий и ветров и помог девушке сесть.
— Правда ли, что явился кейтабский демон и чуть не пожрал нас всех? Правда ли, что ты встал к кормилу и спас корабль? И правда ли, что тебе помог Сеннам?
Зрачки Чоллы расширились и сияли, как два изумруда чистой воды в оправе из черных ресниц «И снова Хомда прав: женщины любят победителей», — подумал Дженнак и оглянулся. Чоч-Сидри сидел на пятках у стола, покачивая головой и будто подтверждая — мол, все так и случилось; Шо Чан и Сия Чан смотрели на одиссарского наследника с благоговением, округлив глаза.
— О’Каймор больше заботится о моей сетанне, чем я сам, — пробормотал Дженнак. — А правда в том, что сорвало парус, и кейтабцы не сумели удержать драммар поперек волны, и я взялся за руль вместе с Грхабом. Волна же накатилась такая, что гребень ее поднялся до облаков, и ни один из нас не смог бы разглядеть, кого она принесла, Морского Старца с клювом в четыре сотни локтей или дохлого змея.
— А Сеннам? — выдохнула Чолла. — Явился ли Сеннам? И легла ли его рука рядом с твоей?
Дженнак пожал плечами:
— Рядом с моей рукой была рука Грхаба, столь же надежная, как длань божества. Грхаб — сеннамит, и высокого роста… Не показался ли он О’Каймору Сеннамом? Со страха всякий мог ошибиться, а после выдумать такое…
— Тидам не ошибся и ничего не выдумал, — вдруг произнес Чоч-Сидри строгим голосом. — Он узрел истину, мой господин, скрытую даже от твоих глаз. Я думаю, что есть у него дар провидца.
— А я думаю, что он хитрая обезьяна! — возразил Дженнак.
— И обезьяна может лицезреть богов, если они того пожелают, — произнес Сидри. — Вот ты говоришь, что за твоей спиной был Грхаб… Аразве Сеннам не мог вселиться на несколько вздохов в Грхаба, чтобы помочь тебе? Твой наставник так огромен и силен… Вполне подходящее вместилище для божественного духа!
Он прав, мелькнула мысль у Дженнака. Если б Сеннам пожелал обрести человеческую плоть, то непременно вселился бы в учителя — хотя бы потому, что в исполинском теле Грхаба бог мог расположиться со всеми удобствами. Пожалуй, осталось бы место и для остальных божеств, — например, для Одисса, Хитроумного Ахау! Теперь Дженнак уже не испытывал прежней уверенности, что слова О’Каймора — выдумка от начала и до конца; быть может, Сеннам в самом деле стоял за его спиной и держался за кормило?
— Ладно, — произнес он, поднимаясь, — я не стану спорить. Мой наставник достойнейший из людей, а бог может снизойти к каждому. Все в руках Шестерых!
— Да свершится их воля! — в один голос откликнулись Сидри и девушки.
Дженнак погладил бескровную руку Чоллы.
— Отдыхай, тари. И не сердись на меня — я хочу подняться к О’Каймору. Когда мы с Сеннамом вели драммар и сражались с Паннар-Са, бог послал мне видение… Такое видение, что о нем должен узнать О’Каймор. И поскорее!
В первый раз он говорил о своих предчувствиях Сидри и Чолле, но жрец остался невозмутимым — видать, слышал кое-что от Унгир-Брена. На прекрасном лице арсоланки тоже не отразилось удивления. Да и чему удивляться? Если уж бог благоволит человеку, то делает это многими способами: может даровать удачу, может явиться сам, а может послать вещий сон. Все в руках Шестерых!
— Что ты видел, мой господин? — поинтересовался Чоч-Счдри. — Или о том положено знать лишь О’Каймору?
— Нет, почему же… Видел я наши драммары, «Одиссар» и «Кейтаб», и видел наших людей в добром здравии, хоть и уставших, словно быки, что протащили повозку от Хайана до Тегума. На «Одиссаре» смыта за борт носовая катапульта, а на «Кейтабе» потеряли оба балансира. Других бед не случилось, но надо разыскать корабли. Земля близко!
— Вот как… — протянул жрец. — А насколько близко, милостивый господин? Можешь сказать?