"Фантастика 2023-181". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Этот покрытый травой откос тянулся на двести локтей, упираясь на востоке в скалы или каменистые холмы; на одном из них было выбито углубление, нечто вроде просторной ниши или неглубокой пещеры. От нее козырьком отходил навес, крытый пальмовыми листьями и подпертым десятком неошкуренных столбов, так что сам навес и углубление в склоне холма представляли собой единое целое, странную хижину без пола и трех стен — и, разумеется, без входных арок. Ни очагов, ни лож, ни занавесей, ни циновок, ни ковров… Только какие-то длинные темные бревна, лежавшие на земле, под пальмовой крышей.
— Лодки, — сказал Грхаб, прищурившись. — Лодки! И трава, видишь, примята… Ну, балам, сколько народу тащило эти челны?
Теперь прищурился Дженнак.
— Их там не меньше десятка… Если челны легкие, из коры или шкур, то нужно сорок или шестьдесят человек, а если выдолблены они из древесных стволов, так вдвое больше. Иначе их не перетащишь!
— Хмм… верно! А люди где? Как думаешь? — Грхаб стиснул навершие посоха огромным кулаком, уложил на него подбородок и уставился куда-то в сторону, будто и лодки, и навес над ними перестали его интересовать.
Дженнак оглядел крутые скалистые склоны холмов. Это был тот самый хребет, сложенный из розоватого гранита и напоминавший, по словам О’Каймора, майясский город. Казался он невысоким, но хватало здесь и казенных глыб, и остроконечных пирамидальных пиков, и осыпей, и трещин, и пещер. Люди же могли скрываться где угодно, на вершинах или на склонах за гранитными валунами, а еще в каких-нибудь тайных подземных убежищах. Однако, присмотревшись, Дженнак заметил довольно широкую расселину справа от навеса с лодками. Быть может, там начинался каньон, выходивший, скорей всего, на другую сторону каменистой гряды, в места, которые с моря не разглядишь.
— Ущелье, — сказал Дженнак. — Люди ушли в ущелье.
— Или засели там и поджидают нас, — добавил сеннамит. — Ущелье, балам, всегда ловушка! Клянусь Хардаром, лучше туда не лезть — слишком мало у нас воинов. А вот поглядеть поближе стоит.
— Стоит, — согласился Дженнак и повернулся к внимательно слушавшему Итарре. — Расставь людей, таркол!
Это заняло недолгое время. Четверо спрятались на опушке, защищая тыл; десяток — готовые к стрельбе арбалетчики и прикрывавшие их копьеносцы — выдвинулись на сотню локтей вперед, взяв под прицел пещерку с лодками; остальные, сдвинув щиты, направились к расселине вслед за Дженнаком. От лодочного навеса к ней вела широкая полоса примятых трав, и было ясно, что прошло здесь не меньше полусотни человек, как раз столько, сколько требовалось, чтобы перетащить легкие челны. Они походили на лодки эйпоннских дикарей из Страны Озер — каркас из прутьев, покрытый корой, три-четыре распорки да грубые весла, лежавшие на дне.
Бросив на лодки беглый взгляд, Дженнак решительно зашагал к ущелью. Воины расступились, пропуская его, и теперь лишь один Грхаб шел рядом, раскачивая в огромной руке свой посох. Каньон начинался между двух обрывистых холмов, и по дну его вела натоптанная тропинка; склоны ущелья были крутыми, с выпирающими из земли гранитными ребрами, но почти всюду опытный скалолаз сумел бы забраться наверх. Отличное место для засады, промелькнуло у Дженнака в голове.
Он встал посреди тропинки, инстинктивно ощущая, как чужие взгляды обшаривают его от подошв сапог до гребня шлема. Казалось, некто, притаившийся за камнями, выбирает: послать ли стрелу в лицо, поразить ли копьем незащищенное предплечье или швырнуть в живот метательный топор. Последнего, правда, Дженнак не опасался: его кожаный доспех был гибок и прочен.
— Ты поосторожней, милостивый господин, — пробормотал Итарра, взглядом приказывая щитоносцам прикрыть вождя. Но Дженнак покачал головой и протянул руку к ближайшему из воинов:
— Дай мне копье! Попробую поговорить с ними на киншу… если в этих камнях и в самом деле кто-то прячется…
— Он поднял двузубое копье повыше — так, что его граненые наконечники засверкали в солнечных лучах, — затем резко послал его вперед, словно проткнув невидимого врага; и всякому было ясно, что в руках у него оружие. Медленно и не спеша он снова поднял пику, перевернул ее остриями вниз и с силой всадил в землю. Затем резко ударил по древку и, когда копье упало поперек тропы, наступил на него ногой. Не просто наступил, а потоптался; теперь любой человек, даже не знающий киншу, понял бы, что у пришельца добрые намерения.
Эта пантомима завершилась универсальным мирным жестом: ладони раскрыты и направлены вперед, согнутые руки подняты перед грудью. Завершив ритуал, Дженнак уселся на пятки и замер в ожидании, чуть приподняв голову. Грхаб за его спиной пробормотал:
— Пустое дело, балам, клянусь своим посохом! Людям понятнее язык силы, чем мирные жесты.
Прошло семь или восемь вздохов, которые Дженнак отсчитывал про себя, но ничего не изменилось; все так же розовели перед ним каменистые склоны холмов, лежало у колен поверженное копье, а чуть позади стояли Грхаб с Итаррой: наставник- опираясь на свой железный посох, таркол — в напряженной позе, приподняв секиру к плечу.
Затем в воздухе что-то свистнуло, взметнулся посох Гхаба, раздался сухой треск, и на землю, к ногам Дженнака, упал перебитый напополам дротик.
— Вот и ответ, — произнес Итарра, повелительно кивая воинам. Они тут же выдвинулись вперед, прикрыв Дженнака щитами.
Он поднялся, сжимая в руке обломок с грубо обработанным каменным наконечником. Древко не было гладким, как у одиссарских копий — просто прямая древесная ветвь, наскоро ошкуренная и обожженная над огнем. Этот дротик выглядел таким же примитивным, как лодки из коры и навес из пальмовых листьев; однако он мог убивать, и Дженнак, коснувшись пальцем каменного острия, словно бы ощутил злую силу пославшей его руки.
Грхаб с отвращением сплюнул:
— Кремень, клыки Хардара! Подлое оружие! Хуже смазанных ядом стрел!
— Почему, наставник?
— Кремень, если войдет в тело и ударит в кость, расщепится, и ни один целитель, даже самый искусный, не вытащит мелких осколков. Рана гниет, чернеет, и остается одно — резать! Резать руку или ногу. А если поразили тебя в ребра, в брюхо или в ключицу, собирай черные перья… Чтоб мне не видеть ока Арсолана! Подлое оружие!
Дженнак и Итарра слушали сеннамита в почтительном молчании.
Затем таркол, покачав головой, произнес:
— Оружие подлое, да ответ ясный. Стоило ли ждать другого? Сегодня день битв, а не сбора плодов.
Дженнак угрюмо кивнул. День Ягуара, двенадцатый день месяца Войны… А потом — Дни Каймана, Медведя, Волка и Змеи… Плохое время для мирных дел! Зато подходящее для сражения.
Поход по ту сторону скалистой гряды начался следующим утром, когда возвратились драммар Ар’Чоги, а вслед за ним — «Одиссар» и «Кейтаб», потерявший оба балансира. У речки, рядом с пресными водами, уже выросло целое маленькое селение из двух десятков шалашей, сплетенных из прутьев и крытых пальмовыми листьями; кейтабские мореходы, собрав несколько плотов, сновали между кораблями и берегом, перевозя оружие и припасы. Иные рыбачили или раскладывали костры, от которых тянуло ароматным запахом рыбной похлебки; иные чинили снасти и канаты, несли стражу на драммарах, осматривали окрестности с мачт; иные разбирались с товаром, выкладывая бронзовые сосуды, ножи, топорики, свертки ярких хлопчатых тканей, табачные листья, резные фигурки и жезлы, браслеты и ожерелья из цветного стекла, пленявшие всех эйпоннских дикарей от Ледяных Земель севера до жарких и влажных долин Р’Рарды. Иные, самые искусные в работе с древесиной, мастерили новые балансиры для «Кейтаба». Разумеется, здесь их нельзя было изготовить из легкой бальсы, как следует пропитать жиром и обшить бронзой, но похожие на магнолии деревья с ярко-зелеными кронами, торчавшие тут и там среди пальм, вполне подошли: стволы этих великанов были прямыми, достаточно толстыми и прочными.