"Фантастика 2023-198". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Я впервые попал в ту часть родового гнезда, где гнездилась вся эта дрянь — потому что там жила и Летиция, господа. Я шел с железной решимостью забрать ее отсюда. Я уже тихо ненавидел это поганое место. Ах, думал я, значит, вы, господин Митч, и вы, батюшка, возжелали сделать из меня ведьму? Любопытно, для каких это гнусных целей?
Пока я шел к Летиции, мне вспомнилось множество древних поверий и примет — моя бедная маменька была их великим знатоком. Я всегда воспринимал это, как нелепые простонародные сказочки, папенька
Черная душа колдуна не находит покоя после смерти, пока не найдется преемник. Преемник получает дар, а вместе с ним — проклятие. Ведьмы любят полумрак, синий свет и штормовые ночи. Все самые мерзкие вещи случаются в полнолуние — когда Младшие луны не видны, а Старшая светит полным светом.
Прошедшей ночью луна была почти полной. О, господа — моя милая девочка решила спасти мою грешную душу от проклятия! Как я мог оставить ее в этом змеином логове?! Я был бы последним подонком, если бы так поступил!
О, как я жалел, дорогие мои, что мерзавцы-таможенники отобрали у меня штурмовой бластер. Я бы показал тварям, кто настоящий Владыка Океана — меня трясло от ярости, господа.
И стало тем злее, что я услышал Летицию раньше, чем увидел. Я услышал, как она плачет — дубовая дверь в ее покои оказалась на палец приоткрыта.
— Я не стану, — говорила она и всхлипывала. — Что вам дался этот нелепый ребенок? Он же дикарь, малек, он ничего не стоит и не смыслит!
— Влюбилась, дура, — я впервые услышал голос дуэньи. Жирный женский бас. — Ты хоть понимаешь, как это выглядит? Будто этот вздор вправду может что-то изменить…
— Довольно, — сказал Митч странным голосом, незнакомо холодно. — Пусть поблажит. Сегодня все и закончится.
— Вот именно, — сказал я и распахнул дверь ногой. — Сегодня же и закончится. Ци, собирайся, мы улетаем.
Она стояла у окна, узкого, будто бойница, и смотрела на меня во все глаза — бледная и заплаканная. Она серебристо, по-русалочьи, светилась. Вся эта кодла — Митч, дуэнья, поп, пара седых лакеев, какая-то тощая баба — тоже уставились на меня. Митч улыбнулся.
— Вы решили отказаться от наследства, ваша светлость?
— Я возьму деньгами, — говорю. — А замок продам под санаторий. И все эти загорающие идиоты моментально вычистят отсюда всю эту чертовщину и таинственность вместе с витающими духами предков. А лично вы, милейший, можете считать себя уволенным. Сколько я вам должен за два дня?
Меня поразило, господа, что никто особенно не удивился и не испугался. Они очень спокойно меня выслушали. И когда я договорил, Митч изрек:
— Вам не следует принимать необдуманные решения, ваша светлость.
— А я, — говорю, — все обдумал. Мы с Ци уедем в какой-нибудь приморский город и купим домик на побережье. Мне, любезный, все равно, русалка она или не русалка.
Летиция молчала, как убитая,
— К сожалению, ваша светлость, из идиллии, описанной вами, ничего не выйдет. Ваш приезд сюда уже привел в действие древние силы, обитающие в этих стенах. Эти силы, ваша светлость, призвали ее, это существо, из океана. Если вы покинете ее — она погибнет сегодня на заре, превратится в морскую пену. Если же вы возьмете ее с собой, не проведя соответствующих обрядов — вам придется пронаблюдать за этим процессом.
Мне нанесли удар в солнечное сплетение, господа. От боли я несколько секунд не мог вздохнуть — просто удивительно, право, что слова могут нанести такую дикую боль!
Весь ужас положения заключался в истине этих слов. Я видел по лицу Летиции, что это не ложь. От слез ее лицо было похоже на мрамор под дождем. Боже мой, она послала ко мне ребенка — она была готова умереть ради спасения моей души, друзья мои!
Я больше не мог сопротивляться.
— Ладно, — говорю. — Что я должен делать, Митч?
У всех присутствующих слуг Морского Дьявола ощутимо отлегло от сердца. Митч улыбнулся и сказал:
— Просто не мешайте. Не волнуйте дщерь океана, завтра утром она будет ваша. Это не так страшно, как вы полагаете, ваша светлость — вы просто поможете нам ЕГО упокоить, а потом и вы освободитесь, и мы вместе с вами освободимся. Оставьте ее здесь, мы попробуем ее утешить.
Летиция смотрела на меня отчаянно, но молчала. Я сжал кулаки.
— Ци, — сказал я, — любовь моя… Одно слово — и я тут все разнесу, а лично Митча скормлю крабам. Это поможет?
— Малек, — прошептала она белыми губами, — не спеши. Если я что-то для тебя значу — не бултыхайся, думай. Это ведь говорит такой же Митч, как у тебя в руках тритон, пойми.
Я не понимал, хоть тресни.
— Ци, — говорю, — как ты могла велеть мне уехать? Я что ж, гляжу таким подонком, который плюнет на девушку и будет шкуру спасать? Благодарр-рю…
И тут она улыбнулась сквозь слезы, улыбнулась мне, господа!
— Океан существует для мальков, — говорит. — Для кого же еще? Тем более, что они растут на глазах — того гляди, вырастут во что-то покрупнее… Ну, все, уходи. До ночи — уходи. Думай… ах, думай!
Митч следил за ней с какой-то чужой миной, не слишком-то даже подходящей к его физиономии. Я всей душой хотел врезать по этой брезгливой улыбочке, так чтоб он к стенке отлетел — но Летиция как-то поняла мои намерения и отрицательно качнула головой.
Я поднял с пола тритона и тихо вышел. О, государи мои, впихивать злость в себя — тяжелый труд. Я пошел к маяку, поднялся на смотровую площадку и стал смотреть в океан. Мне хотелось то броситься туда вниз головой, то разбить кулаки в кровь о каменный парапет — но я, видите ли, не мог себе этого позволить.